Гардар 4

Хотя Гравой и говорил мне двигаться прочь, к городу Стражей, я всё же остался ещё почти на день. Пусть его тело исчезло бесследно, но оставались ещё тела моих погибших соучеников. Я помнил, что их было двенадцать, но тела троих так и не сумел найти. Подозреваю, что от них остались лишь клочья плоти в песках. Я обустроил из псевдокамня одну большую крипту, в которую и снёс все тела. Исток, который я поместил в центре, будет поддерживать это место целым десятки лет. Вместо тех чьи тела не нашёл, я положил на плиты мечи тёмных, отмечая победу павших.

Поймав себя на мысли, что примериваю, куда поместить плиту для Ораи и что на неё положить, затряс головой. Эта ошибка долго не будет давать мне покоя, но не ополоумел ли я её хоронить? Наверх я выскочил, ругаясь во весь голос.

Немного успокоившись, прикрыл крипту плитой, нарастив её кусками и убрал стены, которые позволили мне заглубиться в песок. Он тут же начал сползать, покрывая толстым слоем могилу павших. Так я мог быть уверенным, что ни случайные тёмные, ни большая часть астральных тварей не доберётся до их тел.

Тварям и без того хватало поживы: тысячи мёртвых выманивали их из песков не хуже путеводного огня Гравоя. Если в начале своих поисков я спокойно шёл вдоль края бойни, то к концу дня приближаться стало опасно. Тварей не всегда отпугивала даже фигура Гвардейца. А может, они принимали его за соперника в поживе и пытались отогнать.

Радовало хотя бы то, что едва Гравой ушёл, я смог разобраться с проблемой его сердца. Таскать его в руках оказалось неудобно, а бросать на песок недопустимо и оскорбительно, хотя я и понимал, что в руках у меня не более чем аналог артефакта. Что-то вроде одного из тех, настоящих, природных артефактов, которые в Гардаре всегда оставались после закрытия пробоев.

Я даже мог сказать, какой из моих артефактов напоминало сердце Гравоя. Тот Исток, который он исправил для меня: от шара в моих руках расходились такие же толчки сырой маны. Такой же ритм. Разве что они были одновременно и мягче, и мощнее. Теперь я понимал, какое творение пытались повторить гардарские артефакторы: Сердце Стража. Принимать в себя эту ману я и не собирался — стоя над песком, в который превратился Гравой, это казалось кощунством.

В завале мёртвых я обнаружил тварь, которая явно служила верховым животным. Стащил с неё седельные сумки и самую большую приспособил на Гвардейца, а самую маленькую на себя, перекинув через плечо и прихватив ремни к поясу. Теперь сердце Гравоя лежало в сумке и от моего его отделяла лишь грубая рыжая кожа да амулетная броня. А позади о спину колотился обычный Исток.

Глядя на копошащихся среди тел астральных тварей, я понимал: сейчас любые поиски там вылились бы в настоящее сражение. Жаль: можно было бы восстановить моего Паука, но связываться с тварями, рисковать и тратить время не хотелось. К тому же, ещё оставались те тёмные, что ушли в пески в самом начале схватки. С тех пор миновало уже много часов и где они сейчас — можно только гадать. Знать бы ещё, какое расстояние отделяло меня от города с Вратами, Храмом и Сердцем мира.

Когда песок окончательно покрыл крипту, делая её тайной, пришло время уходить.

Гвардейцу не требовались указания: он следовал позади меня в пяти шагах. Впереди нас ждал всё тот же песок.

Сеть просеивала окрестности без всякого моего участия, а задумчиво крутил в руках один из артефактов тёмных. Взять хоть что-то из вещей богов или архимагов я и не подумал, не настолько я безумен. Но вот простые вещи близких мне по силе тёмных магов я прихватил, набив ими одну из сумок Гвардейца. Используя их, я думал облегчить жизнь себе и Гвардейцу, но то ли мрачные мысли не давали сосредоточиться, то ли сказывалась моральная усталость, однако даже простейшая работа отняла массу сил и попыток. Плетения так и норовили разлезться, стоило отвлечься на самую малость.

Целый день, от рассвета до рассвета над Гаром, ушёл на то, чтобы соорудить себе пескоступы бегунцов. Зато потом дорога сразу полегчала: ноги больше не увязали в песке, он перестал отнимать силы. А тело быстро вспомнило, как нужно правильно шагать в артефактах. Подводили только склоны барханов, по которым я скорее съезжал, чем сходил.

Когда это случилось первый раз и я оказался в ложбине между барханов, а затем оценил путь наверх, то понял, что пора бы остановиться и отдохнуть. Не то чтобы я ощущал усталость, но позади многочасовое сражение, сутки похорон и сутки пути. Если спать возле поля битвы я, опасаясь астральных тварей, не рискнул, то теперь это можно было делать смело. За последние полдня «Сеть» не обнаружила в этих песках никого.

Я расстелил на песке один плащ, завернулся в другой и долго вглядывался в шар Артилиса в небе. Граница рассвета проползла от столицы к западным границам Гардара, коснулась провинций Тиро и Страта и скоро должна добраться до хребта, где спит Маро.

Поднял руку, накрывая ладонью шар Артилиса и прошептал:

— Спи спокойно, мы со всем справились, я жив.