Гармония по Дерибасову

...Валерий Александрович Калугин, тот самый зам. редактора «Ташлореченских известий», был слегка раздосадован, что уже второй день подряд ему не удавалось использовать редакционную машину в личных целях и приходилось пользоваться городским транспортом. Да еще рядом уселась огромная корявая неопрятная баба, вдавила его в окно, да впридачу усадила на каждое мосластое колено по замызганному ребенку.

Через пару остановок, баба, не меняя выражения лица, неторопливо ссадила детей с колен, завалилась на бок, заорала и упала в проход. Младший ребенок заревел в унисон.

- Что с вами?! - тщедушный старичок тщетно старался приподнять громоздкое тело.

- Ой, умираю, - неторопливо сообщила баба. - Грибами на рынке отравили. У стариков купила. У дачников. - Она снова издала могучий предсмертный вой.

- Скорую! - завопил кто-то. - Врача!!!

Старший ребенок влепил младшему подзатыльник:

- Не ори, дура! Знаешь же, сейчас мамка оклемается.

- Дети, вы тоже грибы ели?! - испугался кто-то.

- Да вы, дяденька, не бойтесь, - успокоил старший. - Мама уже третий раз от грибов умирает. Ее дядя Дерибасов грибами отравил.

Бабу взгромоздили на сиденье, обмахивали газетами.

- Это какой дядя Дерибасов?! - подскочил Валерий Александрович, услышав ненавистную фамилию. - Это который шампиньонами торгует? Из Назарьино? А как его зовут?!

- Ага. Дядя Миша зовут. Ладно, мам, хватит. Пошли теперь в троллейбус!

А на работе Валерия Александровича уже ждал зав. отделом писем, морали и права. Один из вопросов, по которым он счел нужным советоваться, был о том, стоит ли браться за то самое заявление, с которым так любезно ознакомила Дерибасова директор рынка.

- Безусловно! - прорычал Валерий Александрович. - Кооперативы - сейчас актуально, сам знаешь! Тем более, народ уже вовсю травится этими самыми грибочками...

...А тем временем Ташлореченск наполнялся отравлениями. Эпицентром отравлений, естественно, стал рынок.

Юрист и шофер довольно щурились на закрытый дерибасовский ларек. Грибы брали, хоть и ворчали, что недавно были дешевле. Даже очередь маленькая образовалась.

А на другом конце рынка уже бродила, погрузившись в прояснившиеся вдруг воспоминания, бабка Пелагиада Арбатова. Ох, и молода была Пелагиада в далекие тридцатые! Ох и белая, ох и гладкая, широкая да спокойная, как Назарка в половодье! И рынок тогда был иной - веселее, бойчее, дешевле.

- А тута лаптями торговали, - прогудела бабка Пелагиада, топая между рядами. - Батюшка, царствие ему небесное, еще один лапоток прихватил, дак его чуть не забили, окаянные... - Бабка Пелагиада смиренно и внушительно застыла около бочки с солеными огурцами. - Сынок, Христос с тобой, дай бабушке посолонцовать...

Наконец бабка Пелагиада увидела шампиньоны, долго и тупо разглядывала обоих торговцев и, удовлетворившись осмотром, подшаркала к весам, сообщила укоризненно:

- А тута раньше мясные ряды были, - и басом заухала: - Ой, ратуйте! Ой, люди добрые! Бабку грибами отравили, злодеи! Я вчерась тута у их грибочков купила, сжарила, а вутром чуть не померла! Из последних силушек приплелась, хоть других от погибели спасу! Ой, моченьки моей нету! Ой, окаянные! Креста на вас нету! Отравители!

- Да ты чего, бабка!!! - испуганно заорал шофер. - Быть того не может! Я их сам каждый день ем! И дети! И даже внучата!

Бабка Пелагиада, кряхтя, уселась на землю и спокойно сообщила окружающим:

- Помирать буду. На глазах у злодеев.

Юрист и шофер подхватили бабку и, согнувшись под тяжестью истинно арбатовского корпуса, с трудом дотащили ее к машине. Пока шофер гнал до больницы, юрист вручал испуганной бабке компенсации: за грибы, за ущерб здоровью, на лекарства, на гостинцы внучатам и за молчание.

Принимая каждую порцию денег, бабка Пелагиада испуганно таращилась, трубно шептала:

- Господь тебя спаси, спасибо, господь тебя спаси, спасибо, господь тебя спаси, спасибо... - и, перекрестив юриста, комкала деньги, прежде чем заключить их в недра широкой ситцевой пазухи.

Когда, сдав бабку, кооператоры вернулись на рынок, они с трудом протолкались к своему месту. Под их прилавком умирали уже три мосластые личности.

Несчастные жертвы из последних сил сползались со всех сторон к прилавку своих мучителей и корчились там в жестоких судорогах.

Это уже становилось даже однообразным, и у потерявших было дар речи, насмерть перепуганных дачников начали восстанавливаться элементарные мыслительные процессы. Во всяком случае, шофер сообразил сгонять за шефом, и тот разом пресек все переговоры серого, как тюремная наволочка, юриста с вялыми жертвами о возмещении стоимости грибов, выплате компенсаций, пособиях на лекарство и на хозрасчетную поликлинику.

- Это заговор! - только и успел произнести шеф, когда во всем блеске полуденного солнца возник Осоавиахим, ударил страусиным яйцом головы о прилавок и трубно зарыдал:

- Ироды! Волки! Бога бы побоялись! Где, где мои пышные кудри?! Сатанинской пищей торгуете!

- Гражданин! - сухим начальственным тоном приказал шеф. - Уберите голову с прилавка!

Но Осоавиахим только обхватил лысину и горько застенал: