Гароэ

Представитель высшей власти на острове, Бенейган, который до этого момента ограничился тем, что слушал, так как положение не позволяло ему опускаться до разбирательства «простой домашней проблемы», жестом приказал всем замолчать. Он внимательно посмотрел на девушку, осмелившуюся разговаривать с Советом старейшин столь непочтительным тоном, и затем сказал:

– Твоя дерзость превосходит твою неоспоримую красоту, но меня беспокоит, что ты ведешь себя так, полагая, что, раз ты являешься женой чужеземца, его власть тебя защищает. – Он легонько указал на нее концом длинного копья, которое всегда носил с собой, и добавил: – И все же тебе не следует забывать, что ты по-прежнему живешь на острове, и тот факт, что ты спишь с пришельцем, не отменяет того, что ты связана с нами кровными узами.

– Я этого не забыла и никогда не забуду, – успокоила его девушка. – Тем не менее хочу тебе напомнить, что, согласно нашим самым древним обычаям, когда женщина соглашается навеки соединиться с мужчиной, она должна служить ему, подчиняться и даже покинуть свою семью, чтобы войти в семью супруга… – Она сделала короткую и выразительную паузу перед тем, как завершить свою речь. – И я так и поступила.

– Этот закон был придуман не для чужеземцев.

– Это трудно утверждать, поскольку он был установлен, когда на остров еще не прибыл ни один чужеземец, однако они уже здесь, и этого никто не может отрицать… – Девушка сделала короткую паузу и добавила: – Я хочу, чтобы было ясно только одно: я никогда не поступлюсь интересами моего народа ради супруга, так же как никогда ничего не сделаю во вред супругу ради моего народа. Скорее наоборот: испытывая любовь к обоим, я считаю, что многое могу сделать для всеобщего блага.

Вождь островитян, который явно не привык к тому, чтобы кто-то ему перечил, особенно если это молодая женщина, выказавшая не по возрасту живой ум и красноречие, ответил не сразу. Он покрутил в ладонях копье, с которым никогда не расставался, словно, когда он ощущал его в руках, ему лучше думалось, и после долгой паузы заметил:

– Как тебе верить, если, насколько я понял, ты уже отреклась от наших богов, приняв бога испанцев.

– Моя семья никогда не принимала ваших богов, точно так же как я не принимаю бога испанцев. Моя бабушка, очень мудрая женщина, внушила мне, что существует только два бога, которых мы должны любить, бояться и уважать: солнце и вода. Вот они действительно нас защищают, потому что во мраке ночи царит смерть, а без воды нет жизни.

– Да как ты смеешь?! – воскликнул вне себя один из старейшин, будучи не в силах справиться с негодованием, хотя по своему положению он не имел права вмешиваться, пока Бенейган вел разговор. – Нас создали Эраоранзан и Монейба, мужчина и женщина, и только они…

Он осекся, заметив суровый взгляд своего предводителя, который немедленно обратился к Гарсе:

– Уж не думаешь ли ты, что что-то может родиться иначе, чем от союза двух существ противоположного пола? Если это внушила тебе твоя бабка, ты должна считать ее не мудрой старой женщиной, а сумасшедшей старухой.

– Солнце – мужчина, а вода – женщина… – последовал уверенный ответ. – Каждый день солнце посылает в море свои лучи, и в результате рождается дождь, который ветры толкают к островам, позволяя деревьям и растениям нас питать. И я никогда не видела ни Эраоранзана, ни Монейбы, которые делали бы нечто подобное.

– Ты никогда их не видела, потому что боги невидимы.

– Мне кажется нелепым поклоняться невидимым богам, которые ничего для нас не делают, и не поклоняться солнцу и воде, которые дают нам все.

– Их гнев падет на твою голову.

Прекрасная туземка пожала плечами, показывая, как мало ее тронула угроза, и сказала:

– Не представляю, как они смогут это сделать. Зато мне хорошо известно, каким сильным бывает гнев солнца, когда оно решает нас наказать, или воды, когда она отказывается прийти нам на помощь, потому что мы ее обидели.

– А вот как раз сейчас мы ее и обижаем, позволяя чужеземцам использовать ее не для того, чтобы утолять жажду или дарить жизнь, а для чего-то иного, и это меня беспокоит, – нехотя признал Бенейган, резко ударив своим длинным копьем о землю. – Может быть, смерть бедного юноши служит нам предупреждением о том, что может произойти, если мы не положим конец этому безумию. И я забуду твои оскорбления и твою неслыханную дерзость, если ты убедишь испанцев впредь не искушать наших людей.

– А почему я должна это делать?

– Потому что своими бусами, тканями и зеркалами они добьются того, что мир и согласие исчезнут, как исчезает ветер, раскачивающий деревья, – с горечью ответил он. – Мужчины соревнуются между собой, желая ослепить женщин незатейливыми безделушками, и дело дошло до того, что уже не одна поддалась на мужские уговоры, лишь бы заполучить то, чего нет у соседки.

Старик с белыми длинными волосами, к которому все явно испытывали величайшее почтение, подал почти незаметный знак, подняв голову, и этого оказалось достаточно, чтобы ему дали слово.