Гарпии визжат

Царевна тогда не нашлась с ответом. И зря: достаточно было переформулировать последний вопрос, прочесть его наоборот — и Карамуф уже сам не нашёлся бы. Зачем вычислять, да ещё заранее — всё то, что можно и так прочитать в любой удобный момент? Ага, крыть нечем!

Карамуф, конечно, не старался царевну обмануть. Он искренне сомневался, что способность читать мысли у Ангелоликой есть, и даже рассказы собственных знакомых о чудесах проницательности хозяйки Цига его не убеждали. Бывают люди скептиками по натуре.

— Откуда же у Ангелоликой те секретные сведения, которые я никому не доверял? — вопрошал один из деловых партнёров банкира, тот самый, чей букет во славу красоты Оксоляны оказался щедрее прочих.

Но Карамуф отвечал, что дело, конечно же, в разветвлённой сети шпионов и разведчиков. Оттуда, дескать, у неё и ваши сведения, господин Босс!

Оксоляна же в том разговоре заявила глубокомысленным спорщикам, что сама точно не знает, но думает так: шпионская сеть у Ангелоликой, конечно же, имеется, но присутствует и чтение мыслей — ну как ему не быть, если сам Владыка Смерти ей вместо любимого старшего брата? А уж в способностях Владыки не усомнится никто. Раз никто, то и нам не след.

Хорошо ведь тогда сказала? Чудо, как хорошо! Ещё бы малость себе же самой поверить… Ну, и о мыслях своих неприличных заранее поразмыслить, чтобы так сильно не опозориться.

Ведь что получается? Ангелоликая может многое…

— Да, я могу многое, — с удовольствием признала госпожа Мад Ольгерд. То всё молчала да смотрела на весь ширящийся перепуг царевны насмешливым взглядом, а тут заговорила. Ясное дело: впервые выискала в мыслях Оксоляны что-то для себя лестное.

Да-да, многое! Раз молва о нисходящем на неё ангельском лике ничуть не привирает, а полностью подтверждается, то и насчёт чтения мыслей — всё правда. Оксоляне бы о том… А то ведь теперь… — ужас-то какой!!!

— А в чём ужас? — кокетливо спросила Мад Ольгерд.

Ясно, затем и спросила, чтобы ужас мой приумножить! Вот злобная ч… ч-человеколюбивая властительница…

— Как вы хотели меня назвать? — губы Ангелоликой иронически искривлены, а вот глаза, кажется, полны гнева. — Словом на букву «ч»?

Прости меня, Владычица, за дерзость, больше никогда не стану сравнивать тебя с глупым писчим предметом… Нет, прямо сейчас перестану сравнивать — и не упомяну слова «чернильница», как бы сильно ни подмывало…

Ой, как назло, упомянула. Не удержалась — вот дура!

— Да вы себя, как я слышу, ругаете, милое дитя?

Ругаю. Да.

— Почему же?

Потому в отношении всяких непочтительных мыслей Оксоляна положила твёрдо себе сказать: «Я больше не буду»… Но попробуйте выполнить обещание не думать о чернильнице! Поскольку мерзкий предмет возвращается, царевне придётся приискивать другие сравнения, не столь уничижающие.

— О, есть и другие сравнения?

И вот беда: другие-то сравнения пришли, но теперь они, как на зло, все замыкались в царстве животных — ну хоть плачь! Ну правда ведь, о человеческой красоте и грации при взгляде на Ангелоликую и речи не возникает. Взамен обнаруживается сложная комбинация из грации куриной, кабаньей и немного рачьей. Нет, животные, как животные, но сравнение с ними опять-таки не может не оскорблять величественную мёртвую леди.

— У животных можно многому поучиться, — разрешила сомнения царевны Ангелоликая, — даже у насекомых. Поглядите-ка на мою брошку!

На правой груди Мад Ольгерд и правда присела изящная сапфировая саранча. Славная вещица, вот бы и мне такую же! Сработана, поди, лучшими карамцкими ювелирами — на крылышках замысловатые клейма. А какие у неё нежно-переливчатые загребущие жвалы — просто прелесть…

Кажется, Оксоляне снова удалось ненавязчиво польстить Владычице.

— Вижу, дитя моё, вы наконец-то освоились, — усмехнулась Ангелоликая, — думаю, нам с вами самое время перейти к делу.

— Да-да, конечно, — поспешно проговорила царевна. Кажется, это были первые слова, произнесённые ею вслух за те добрых четверть часа, что на лице и во всей фигуре Мад Ольгерд красовалась суровая маска ч-ч-чрезвычайного человеколюбия.

— Испуг творит чудеса, не правда ли? — спросила Владычица Мад.

— Творит, — закивала царевна.

Она постепенно поняла, что только что прошла какую-то сложную проверку. И ещё поняла, что Ангелоликая прониклась к ней самыми добрыми из чувств, на которые была способна. И благодаря чему, спрашивается?

Благодаря испугу.

Её испуг Ангелоликой польстил.

* * *

— Что ж, принцесса, теперь к делу, — решительно потребовала Мад. — И потрудитесь отныне говорить вслух. Во избежание разночтений при установлении условий нашего с вами сотрудничества.

— Да-да, конечно, — произнесла царевна.

— Я полагаю, что в ваших интересах заключение с некрократической властью в моём лице некоторого обоюдовыгодного договора.

— Да, вы правы.

— Так вот. Хочу предупредить, что наш с вами договор останется устным, но будет заключён при свидетелях, — Ангелоликая повела орлиным носом направо и налево, призывая в свидетели своих спутниц.

— Да-да, понимаю.