Гарпии визжат

— У данной технологии, — кивнул на него бальзамировщик, — есть один отрицательный эффект. У объекта бальзамирования резко обостряется вампиризм. Но, при должном контроле со стороны, в этом нет ничего страшного. Просто от рта его стоит держаться подальше во избежание внезапных увечий.

— Не бойтесь, милые дамы, — я достаточно себя контролирую, — сказал Гзырь и снова облизнулся. Знатный приготовлен для царства Эуза министр иностранных дел — просто заглядение.

— И что, у него и клыки увеличены, как в романах? — спросила Данея. Известно, какие романы читают торговки вроде неё.

— Нет, с клыками всё как у людей, — успокоил бальзамировщик, но остаётся тяга.

— Тяга к крови? — решила уточнить Оксоляна.

— Тьфу, гадость, — в сердцах сплюнул на пол будущий министр, — крови-то во мне самом больше, чем надо. А вот бальзама в организме не хватает… Но не шарахайтесь от меня, милые госпожи, повторяю: я полностью себя контролирую, — а сам облизнулся в третий раз.

— С ним правда всё в порядке?

— От обильного слюноотделения никто ещё не терял рассудка, — не слишком уверенным тоном произнёс бальзамировщик, — потому мёртвые дамы не должны опасаться; впрочем, если в его присутствии о бальзамах не говорить, он будет совсем адекватен.

Дамы пообещали не говорить о бальзамах, и бальзамировщик откланялся, оставив аудиторию «полутрупу».

— Как вы уже поняли, — начал тот, подбирая слюну с подбородка, — я здесь нахожусь в двойном качестве: и как оратор, и как экспонат искусства прошлого оратора.

Тут оратору снова залило слюной его неволевой подбородок, и ему пришлось сражаться со стихией с помощью кружевного рукава.

— Чему будет посвящено ваше выступление, господин будущий министр? — поинтересовалась Оксоляна.

— Новой политике Эузы, — сглатывая слюну, проговорил полутруп.

— В чём она будет заключаться?

— Эуза развернётся лицом к некрократии, — затараторили слюнявые губы. — Пусть понарошку, но развернётся. Это будет мой вклад…

— Если вы станете министром, — строго припечатала царевна.

— Я стану, — заискивающим тоном пообещал министр, — непременно. Это теперь уже вопрос времени… Должно смениться центральное руководство царства, а ему недолго осталось… Меня есть кому провести на министерский пост, я просто сам не хотел заранее… Вы ведь не подумайте, я же не для себя стараюсь… И не для Эузы. Радею только за некрократию! — густая слюна изо рта Гзыря уже промочила ему манишку. — И буду с вами вместе верно служить Ангелоликой!

Вот уж самоотверженные парни эти самые «полутрупы». Ничего не щадят, только бы услышать приказание лично из начальственных уст.

— Но в чём будет заключаться эта ваша «новая политика»? И как вы убедите Эузу присоединиться к некрократии?

— Присоединиться? — Гзырь поперхнулся слюной. — Нет, ну присоединиться вряд ли получится. Но вести такую политику, которая будет выгодна Владыке Смерти, я сумею… Вот это я обещаю! А суть политики — очень проста: Эуза станет прикидываться слабой.

— Эуза станет прикидываться слабой? — повторила царевна. — Но я в толк не возьму, зачем это Эузе.

— Чтоб нас с вами обмануть, конечно! — прыснул слюной Гзырь. — Якобы Эуза нас одурачит, а мы, наивные, нападём, а Эуза окажется сильнее, и тогда мы отстанем.

— Вот как? Но зачем это нам? В смысле — некрократии.

— Как зачем? Мы же знаем, что слабость — только уловка? Значит, врасплох сила Эузы нас не застанет. Но этого мало. Мы дадим Эузе знать, что не вполне поверили в её слабость. Тогда, чтобы нас убедить, ей придётся слабеть, и слабеть реально — иначе нас ведь не убедишь…Улавливаете? И в эту игру наша некрократия может играть сколь угодно долго. Когда же царство Эуза, втянувшись в нашу чудную игру, ослабеет окончательно, тут уж придёт черёд решительных действий. С этого момента и вступят в дело десятки тысяч боевых септим. Ну, вроде вашей. И тогда вы поблагодарите меня, за то, что сильное царство Эуза я уже для начала ослабил. И скажете промеж собой: Гзырь — это голова, истинно наша, «мёртвая голова», даром что полноценного посмертия так и не получил, — тут непокорная страсть к мертвецким бальзамам снова произвела слюнный фонтан, смывший остаток гзыревой речи. «Некрократическая геополитика» — так она должна была называться.

* * *

Гзырь, который готовится стать министром иностранных дел царства Эуза, оказался среди преподавателей боевой септимы далеко не единственным «полутрупом». По-видимому, очень многие открыли для себя «временное посмертие», дарующее новую возможность — посещение мёртвого Запорожья без окончательного прощания с жизнью. А уж туда, в запретное для живых пространство за Порогом Смерти каждый мечтал угодить ещё с детства.

Имя второго учительствующего «полутрупа» звучало как Фарадео Фарадей. Это был ещё сравнительно молодой парень, который в истинное посмертие мог не спешить ещё по крайней мере лет пять. Но в учителя септимы попал. И грозился вычитать целых три учебных курса: «О неправомерности концепции мировой ярусности», «О шарообразности планет», «О несуществовании драконов».