Гарпии визжат

— Он! Бабозо! Это он! Вон тот, загорелый! Точно ли из списка? Да конечно из списка, о чём я тебе толкую! Ой, девочки, я дрожу! Ой, может не я? Ой, боюсь, я, кажется, не сумею… Кси? Где Кси? Где эта опытная сука Кси? Что, с клиентом? Да какой в задницу клиент, когда тут — Бабозо пришёл! Да что она там тараторит… Пусть гонит своего клиента в шею и подцепит нам Бабозо! У любой же другой сорвётся, а Кси самая опытная! Как? Что? Фингал во всю скулу? Когда это она успела заработать? Эй, выходите хоть кто-нибудь! Вон, Бабозо допивает ром — сейчас поднимется и уйдёт, пока вы, сучки, здесь препираетесь… Что вы на меня надеетесь — я не одета! Голой выходить? А как же тогда мне исполнить танец с раздеванием?

Оксоляна после доброго десятка минут вышла к Бабозо — загорелому весёлому моряку, с виду совсем не страшному. Тот поглядел на неё оценивающе и сказал дружкам:

— Годная мертвечиха! Трупные пятна можно было и закрасить, но с голодухи вполне сойдёт.

* * *

Что и как она делала с Бабозо? Ничего особенного. Всё, как всегда. Не светить же флакончик с первого-то визита. Вот, правда, будет ли второй? Это зависит от того, хорошо ли Оксоляна заучила нужные движения и правильной ли стороной лица поворачивалась к свету.

Будущее показало: всё хорошо, всё правильно. Бабозо заинтересовался. Вернувшись к дружкам, посоветовал:

— Эй, Ламбуто! Тоже эту попробуй!

Как, Ламбуто? Так здесь и Ламбуто? Что же не предупредилди, что здесь и Ламбуто? Он ведь тоже из того списка… Эй, жалкие шалавы, охмуряйте скорей Ламбуто, что ж это мне одной за всех отдуваться?

Потом оказалось, что в одной компании с Бабозо и Ламбуто находится также Швы, и Дариус, и Бонго-младший. Бабозо, конечно, у них заводила, но и остальные не лыком шиты.

Надо же, как их прорвало, кьяровских некроненавистников!

Отработали все девочки. И Бац, и Рюх, и Клементильда, и малышка Тупси, даже Кси с уродским фингалом во всю щеку, Данею вызывали на бис два раза, а саму Оксоляну — в общем, её каждый по разу перепробовал.

Одного раза бывает достаточно, чтобы составить впечатление о женщине в постели, так что царевна самоотверженно работала на это первое впечатление. Флакончик пока придержала, ни с кем его не светила. Надеялась, для интимных подарков «любимому клиенту» от «заботливой шлюхи» придёт ещё лучший случай.

А вот придёт ли — это надо спрость у некоторых безответственных шлюх!

Увы, как и стоило ожидать, некоторые подруги по септиме оказались более нетерпеливы и наивны, чем она. Клементильда и Рюх сбросили флакончики при первом же визите к ним Швы и Ламбуто, даже не дождавшись ввержения клиентов в полное мужское бессилие. Ну надо же так продешевить!

В итоге прямо тут же, в борделе, бутылочки пошли по рукам.

— И что, помогает? — с иронией спросил Бабозо.

— Мне пока не понадобилось, — ответил Швы, — да и не думаю, что когда пригодится.

Нет, так не говорят об интимных подарках! Ни в коем случае не говорят.

Тут и Ламбуто вылез:

— О! У меня такая же! — и показал собственную бутылочку. — Мне она досталась от вон той, свиноподобненькой!

— Надо же! — заржал Бабозо. — Да у них тут целая аптека!

— Само собой, — по-своему пояснил Швы, — они ж мертвечихи, на них ведь не у каждого встанет!

И тут же, прямо в борделе, приятели Бабозо затеяли игру в кости, в которой Швы и Ламбуто поставили на кон свои заветные бутылочки. Выиграл сам Бабозо. С преувеличенной важностью засунув трофеи в карманы штанов, он обернулся к Оксоляне.

— В следующий раз, как соберусь к тебе красавица, непременно напьюсь этих эликсиров. А то желания у меня много, но больно уж ты страшна.

* * *

Ох и устроила царевна разнос негодницам! Наступило как раз позднее утро, последние похмельные пираты выперлись из заведения, чтобы вернуться передневать на свои суда. Тут уж от Рюх с Клементиной полетели клочья! Оксоляна начала, госпожа Лейла добавила, не стесняясь в сильных уземфских выражениях.

Отдать особо ценные пузырьки с элексирами — и даже не подчеркнуть особую значимость момента!

— Я подчёркивала… — пыталась оправдаться Рюх. — У него на меня вообще не вставало, я и говорю…

— А не вставало — передай подруге! — рявкнула Лейла.

— Так я же разве против? Мне сказали — иди к нему. Я и пошла. Думала, больше некому. А когда он ничего не смог, я и решила…

— Решила она… — передразнила госпожа. — И тут же, с ходу, зарифмовала поэтические строки в кранглийском стиле:

«Я сама так решила,
Я собою довольна,
Попой села на шило.
Отчего же так больно?»

И дурочка Рюх с этого момента стала доказывать, что на шило она не садилась. На шило, наверное, сел кто-то другой, потому что Рюх это шило даже в глаза не видела, а если бы всё же села на него, то непременно почувствовала бы седалищем.