Гарпия

Единственный раз, когда госпитализировали мою мать, мы не знали о том, что с ней случилось. «Ей удаляют зубы мудрости», – так нам сказали, и потом на протяжении лет – десятков лет! – я думала, что именно это делает с лицом человека стоматологическое вмешательство: после него появляются сильные припухлости под глазами и около губ и такие операции раскрашивают лицо в цвета грозы – темный индиго, бутылочнозеленый, перемежающийся с темно-синим на щеках.

Потом мне говорили, что дети способны невероятно снижать уровень недоверия. То, что не имеет никакого смысла – гипс на шее или на запястье, – может быть вписано в общую картину. Тогда была другая больница, но мне она казалась точно такой же. Такой же этаж, такие же окна, как то, перед которым я стояла сейчас, толстое, пластиковое, с решеткой – не выпрыгнешь! – а за ним плывущие облака.

Вдруг штора пошевелилась – неловко так, словно кто-то хотел постучать. Кашлянул мужчина.

– Миссис Стивенсон? – прозвучал голос, четкий и властный.

Шторы раздвинулись. Белый халат. Бледное лицо с тонкими чертами.

Врач, невзирая на очевидное отсутствие соответствующего анамнеза у Джейка, осведомился, нет ли чего-то такого, о чем бы им следовало бы знать.

– Он когда-нибудь говорил о причинении себе травм? У него случались попытки самоубийства?

На все вопросы я отвечала «нет» и не смотрела в глаза врачу. Я понимала, что он обучен иметь дело с людьми вроде меня – лжецами, садистами. Чудовищами! Я держала руки в карманах, впиваясь краешками ногтей в ладони. Я стерла кровь с бритвы и, особо не задумываясь, спрятала ее в нашем домашнем мусорном баке под чайными пакетиками и банановыми шкурками – недельными отходами.

Я думала о том, что меня в любой момент могут увести. Я представляла себе этих мужчин, которые заберут меня. Похожие на бандитов, с масками на лицах, они выволокут меня из яркого, слепящего глаза света больницы и с отвращением защелкнут наручники на моих запястьях.

Доктор задавал вопросы, а я отвечала. Губы у меня пересохли и дрожали, голос звучал то пискляво, то грубо.

– Я вошла в комнату, а он с бритвой. И кровь повсюду…

Все время, пока мы разговаривали, Джейк спал рядом. Он ровно и тихо дышал и видел сны, как будто ничего плохого не случилось. Мимо проходили работники больницы, некоторые поворачивали голову и смотрели в просвет между шторами. В какой-то момент по коридору прошествовали две медсестры. Я поймала на себе их взгляды. А потом они еще и обернулись.

Вина – если это было чувство вины – повисла у меня на спине, словно зверь, и я физически ощущала ее тяжесть. Я смотрела на больничный пол, на блестящие плитки, по которым ко мне подкрадывалась невидимая болезнь. Ведь это же было насилие, верно? Домашнее насилие, да? Я заслуживала не только взглядов, я заслуживала гораздо большего. То, что совершил Джейк, не было преступлением. И я чуть было не выложила врачу правду. Мне вдруг захотелось, чтобы меня увели туда, где мне определят наказание, каким бы оно ни было.

Однако врач меня ни в чем не обвинял. Он сказал совсем другое:

– Спасибо, миссис Стивенсон. Я понимаю, как это нелегко.

Миссис Стивенсон?

Миссис Стивенсон подняла голову. Женщина в больничной палате, говорившая с врачом, подняла голову и кивнула. Она поблагодарила доктора Дэвиса и отвела взгляд, поэтому ей не пришлось пожать врачу руку. Женщина почувствовала, как шторы коснулись ее спины, и посмотрела на мужа – мистера Стивенсона, лежавшего на кровати. Его кудряшки тонули в подушке, его лицо стало бесцветным. Женщина снова посмотрела за окно, на бескрайнее небо, тянущееся до самого горизонта. Машины покидали стоянку, их красные огоньки ярко светились. Стаи ласточек перелетали на соседние деревья. Они просто тренировались – так однажды сказал Пэдди. Они готовились к долгому перелету.

Она все еще думает, будто знает, что делает. Она представляет, что пойдет домой, приготовит еду для своих детей, для свекра и свекрови.

Она будет улыбаться, прибирать в доме, утешать детей и укладывать их спать. Она сделает так, что все будет хорошо.

Глава 36

Я вышла из больницы, жмурясь от солнца. Мои мысли словно бы наполнились воздухом и улетели в окружающий меня мир – к автостоянке, к шаркающим по дорожкам пациентам в халатах с хлопающими на ветру полами, к зданиям, нависавшим надо мной и сдвигавшимся в стороны.