— Хорошо! — сказал Скабиор. — Хорошо, мы в доле! А как насчёт остальных, Бирюк, с ними что делать?
— Можно забрать для кучи. Там два грязнокровки, это ещё десяток галлеонов. И меч мне дай. Если там рубины, значит, ещё подфартило.
Пленников подняли на ноги. Гарри было слышно частое, испуганное дыхание Эрмионы.
— Ухватите их, и покрепче. Я беру Поттера! — сказал Бирюк, запуская пальцы Гарри в волосы и хватая их полной горстью; Гарри чувствовал, как длинные жёлтые ногти царапают ему голову. — На счёт «три»! Один… два… три…
Они телепортировали, увлекая с собой пленных. Гарри извивался, пытаясь стряхнуть руку Бирюка, но это было безнадёжно: Рон и Эрмиона были тесно прижаты к нему, он не мог от них отделиться, а когда из него выдавило дыхание, его шрам запылал ещё больнее…
Пленные повалились друг на друга, оказавшись на сельской дороге. Глаза Гарри, всё ещё опухшие, сперва ничего не видели, потом он разглядел створки ворот из узорного железа, за которыми начиналось что-то вроде длинной аллеи. На мгновение он ощутил крошечный всплеск облегчения: Волдеморта здесь нет. Волдеморт — Гарри это знал, потому что сопротивлялся своему видению — где-то в странном, похожем на крепость месте, на вершине башни. Другое дело, как быстро он доберётся сюда, когда узнает, что здесь Гарри…
Один из Ловил прошагал к воротам и тряхнул их.
— Как нам туда попасть? Они заперты, Бирюк, и мне не… чёрт!
Он в страхе отдёрнул руки. Железо искривилось, и абстрактные завитки и кольца сплелись в жуткое лицо, которое заговорило лязгающим, раскатистым голосом: — Назовите, зачем явились!
— Мы с Поттером! — торжествующе проревел Бирюк. — Мы поймали Гарри Поттера!
Ворота широко распахнулись.
— Пошли! — велел Бирюк, и пленных завели в ворота и погнали по аллее, между высокими живыми изгородями, заглушавшими звук шагов. Гарри увидел над собой призрачную белую тень, и сообразил, что это белый павлин. Он споткнулся, и Бирюк рывком поставил его на ноги; ему пришлось идти боком — пленные были связаны спина к спине. Закрыв свои опухшие веки, он на мгновение позволил боли в шраме овладеть им, он хотел знать, что делает Волдеморт, узнал ли он о пленении Гарри…
Ярость Волдеморта билась в нём, шрам грозил взорваться от боли, и Гарри вкручивал свой разум обратно в своё тело, боролся, чтобы остаться среди пленников, брошенных на гравий.
Свет залил их всех.
— Что это? — спросил холодный женский голос.
— Нам надо увидеть того, Кто-Не-Должен-Быть-Назван! — прохрипел Бирюк.
— Кто вы?
— Вы меня знаете! — в голосе оборотня звучала обида. — Я Фенрир Бирюк! Мы поймали Гарри Поттера!
Бирюк ухватил Гарри и повернул его лицом к свету, отчего прочие пленники тоже повернулись.
— Понимаю, у него рожа опухшая, мэм, но эт он! — пропищал Скабиор. — Если посмотрите поближе, там шрам. А эт вот, видьте, девчонка? Эт грязнокровка, что всё время с ним таскается, мэм. Так что не сумлевайтесь, и палочка его тут. Вот, мэм…
Сквозь опухшие веки Гарри видел, как Нарцисса Малфой внимательно разглядывает его раздутое лицо. Скабиор протянул ей терновую палочку. Нарцисса подняла брови.
— Давайте их в дом, — сказала она.
Гарри и прочих подняли и пинками погнали по широким каменным ступеням в зал с портретами на стенах.
— За мной, — сказала Нарцисса, и повела всех через зал. — Мой сын, Драко, дома, на пасхальных каникулах. Если это Гарри Поттер, он его узнает.
После темноты снаружи гостиная ослепляла; даже сквозь почти сжатые веки Гарри мог разглядеть, какая она огромная. Хрустальная люстра свисала с потолка, по тёмно-пурпурным стенам — опять портреты. Когда Ловилы втолкнули пленных в комнату, из кресел перед изукрашенным мраморным камином поднялись две фигуры.
— Это ещё что?