Гарри Поттер и Дары Смерти

— Я никакой тебе не «Рудой», я же сказал, что буду «Рапирой»!

— Ну хорошо, Рапира, не ознакомишь ли ты нас с тем, чего, по-твоему, стоят разнообразные истории, которые рассказывают про Главного Пожирателя Смерти?

— Конечно, Рейн,[11] ознакомлю, — заявил Фред. — Да будет известно нашим слушателям, тем, которые не сховались на дно пруда в своём огороде или в какое-нибудь иное похожее местечко, что обычай Сами-Знаете-Кого не высовываться из тени способствует распространению сла-авненькой такой атмосферы страха. Между прочим, если все заявленные показания очевидцев его персоны соответствуют истине, то по округе должно шнырять не менее девятнадцати Этих-Ну-Сами-Знаете-О-Ком-Говорю.

— Что его, конечно, устраивает, — сказал Кингсли. — Атмосфера загадочности порождает больший ужас, чем явление собственной персоной.

— Точно, — сказал Фред. — Так что, ребята, давай возьмём себя в руки и попытаемся зря не нервничать. Дела и так достаточно паршивые, зачем самим ещё страсти выдумывать. Вроде того недавнего слуха, что-де Сами-Знаете-Кто может убивать народ единым взглядом. Дорогие слушатели, тогда это не он, а василиск. Простой тест: проверьте, есть ли у того, что на вас уставилось, ноги. Если есть, смело смотрите ему в глаза; хотя, если это в самом деле Сами-Знаете-Кто, ваш взгляд действительно может оказаться последним.

Впервые за многие-многие недели Гарри расхохотался: он чувствовал, как напряжение оставляет его.

— А как насчёт слухов, что его последнее время видели в чужих краях? — спросил Ли.

— Собственно, а кто не захочет малость отдохнуть, после тяжелых-то трудов? — спросил Фред. — Но только, ребята, не вляпайтесь в чувство ложной безопасности, считая, что он ошивается по заграницам. Оно, может, и так, но не забывайте: когда ему хочется, он бегает быстрее, чем Северус Снэйп от шампуня. Так что когда замышляете что-то рискованное, не полагайте, что он-де далеко. Я никогда не думал, что буду такое говорить, но — безопасность в первую очередь!

— Спасибо тебе, Рапира, за мудрое слово, — сказал Ли. — Дорогие слушатели, очередная Вахта Поттера подходит к концу. Мы не знаем, когда сможем снова выйти в эфир, но что мы выйдем, не сомневайтесь. Не выключайте наш диапазон; следующий пароль — «Дикий Глаз». Оберегайте друг друга, надёжно оберегайте. Спокойной ночи.

Тумблер щёлкнул, и панель настройки погасла. Гарри, Рон и Эрмиона продолжали радостно улыбаться. Слышать знакомые, дружеские голоса — это великолепно поднимало дух; Гарри уже так привык к их одиночеству, что почти забыл, что есть ещё люди, противодействующие Волдеморту. Это было как пробуждение от долгого сна.

— Здорово, а? — радостно сказал Рон.

— Изумительно, — сказал Гарри.

— Они такие храбрецы, — восхищённо вздохнула Эрмиона. — Ведь если их обнаружат…

— Ну, они же не сидят на месте, так ведь? — сказал Рон. — Как и мы.

— Но вы слышали, что говорил Фред? — спросил Гарри в возбуждении; сейчас, когда передача закончилась, он вернулся мыслями к тому, что им владело. — Он за границей! Я знаю, он продолжает искать ту палочку!

— Гарри…

— Кончай, Эрмиона, ну почему ты не хочешь этого признать? Вол…

— ГАРРИ, НЕТ!

— …деморту нужна Бузинная Палочка!

— Его имя — табу! — заорал Рон, вскакивая на ноги, и в тот же миг снаружи палатки что-то громко треснуло. — Я ж говорил тебе, Гарри, говорил, нельзя его произносить — надо снова ставить защиту вокруг — быстро — они ж так находят…

Тут Рон замолчал, и Гарри знал, почему: Плутоскоп на столе засветился и начал вращаться; стали слышны голоса, грубые, возбуждённые — всё ближе и ближе. Рон вытащил из кармана Гасилку и щёлкнул: лампы погасли.

— Руки верх, и выходите! — раздался из темноты резкий, скрипучий голос. — Мы знаем, что вы здесь! На вас нацелена дюжина палочек, и нам всё равно, кого заклясть!

Глава двадцать третья В родовом гнезде [12] Малфоев

Гарри оглянулся на друзей, сейчас — просто два силуэта во тьме. Он увидел, как Эрмиона нацелила палочку ему в лицо, полагая, что целит в дверь; звонко грохнуло, полыхнуло белым огнём, и Гарри согнулся от боли, неспособный что-либо видеть. Он почувствовал, как лицо быстро опухает у него под пальцами, и как вокруг тяжело затопали.

— Подымайся, глиста.

Неизвестно чьи руки грубо подняли Гарри с земли; прежде чем он успел пошевелиться, кто-то обшарил его карманы и вытащил терновую палочку. Гарри вцепился в своё невыносимо горящее лицо, казавшееся на ощупь неузнаваемым, раздутым, опухшим, с натянутой кожей, словно у него была жуткая аллергия на что-то. Его глаза сжало в щёлочки, которыми он еле видел; когда его вышвырнули из палатки, его очки свалились, и всё, что он мог различить, это размытые очертания четверых или пятерых человек, выволакивающих Рона и Эрмиону.

— Не — трожь — её! — заорал Рон. Послышались — их ни с чем не спутаешь — звуки ударов кулаком о тело; Рон застонал от боли, а Эрмиона завизжала: — Нет! Оставьте его, оставьте!