Гарри Поттер и дары Смерти

Голова Ника слегка закачалась на крахмальном воротнике, когда он начал поворачиваться то в одну, то в другую сторону, всматриваясь поверх голов теснящихся учеников.

— Вот она, Гарри, вон там — молодая женщина с длинными волосами.

Гарри посмотрел туда, куда указывал прозрачный палец Ника, и увидел призрак высокой женщины, которая, заметив, что Гарри на неё смотрит, подняла брови и удалилась, войдя прямо в глухую стену.

Гарри помчался за ней. Вбежав в коридор, в который она ускользнула, он сразу заметил её в самом его конце — она, всё так же плавно скользя, уносилась от него прочь.

— Эй — постойте — вернитесь!

Она снизошла до его просьбы и остановилась, паря в нескольких дюймах над полом. Гарри подумал, что она красива: длинные, до пояса, волосы, плащ до самого пола, но при этом она казалась гордой и надменной. Приблизившись, он узнал в ней привидение, с которым несколько раз встречался в коридорах, но никогда прежде не разговаривал.

— Вы Серая Дама?

Она кивнула, но ничего не ответила.

— Привидение башни Когтеврана?

— Совершенно верно.

Её тон не располагал к дальнейшей беседе.

— Пожалуйста, мне нужна помощь! Мне надо знать всё, что вы можете рассказать о пропавшей диадеме.

Её губы искривились в холодной усмешке.

— Очень жаль, — произнесла она, поворачиваясь, чтобы уйти, — но я ничем не могу вам помочь.

— СТОЙТЕ!

Он не хотел кричать, но страх и растерянность уже готовы были взять над ним верх. Она всё так же висела перед ним в воздухе. Он посмотрел на часы: без четверти двенадцать.

— Это срочно, — яростно проговорил он. — Если эта диадема в Хогвартсе, мне нужно её найти, и поскорее!

— Вы далеко не первый из учеников, кто жаждет получить эту диадему, — сказала она презрительно. — Меня преследовали многие поколения учеников…

— Да это не для того, чтобы получать хорошие отметки! — набросился на неё Гарри. — Это касается Вольдеморта — чтобы победить Вольдеморта — или вам это безразлично?

Она не могла краснеть, но её прозрачные щёки слегка потемнели, а в голосе зазвучал гнев:

— Ну разумеется, я… как вы смели подумать…?

— Тогда помогите мне!

Её решимость понемногу таяла.

— Но… дело не в том, что… — начала она, запинаясь. — Диадема моей матери…

— Вашей матери?

Кажется, она уже пожалела, что сказала это.

— При жизни, — холодно произнесла она, — я была Хеленой Когтевран.

— Вы ее дочь? Но тогда вы должны знать, что с ней стало.

— Хотя диадема и дарует мудрость, — сказала она, явно делая усилие, чтобы сохранять самообладание, — я сомневаюсь, что она сильно увеличит ваши шансы победить волшебника, называющего себя Лордом…

— Я ведь уже сказал — я не собираюсь её надевать! — свирепо произнёс Гарри. — Сейчас некогда объяснять, но если вам дорог Хогвартс, если вы хотите, чтобы с Вольдемортом было покончено, вы должны рассказать мне всё, что знаете об этой диадеме!

Она ничего не отвечала, зависнув в воздухе и пристально глядя на него сверху вниз, и Гарри охватило отчаяние. Разумеется, если бы она что-то знала, то рассказала бы Флитвику или Дамблдору, которые, конечно, задавали ей этот вопрос. Он покачал головой и собрался было повернуться и уйти, но тут она тихо произнесла:

— Я украла диадему у своей матери.

— Вы… что вы сделали?

— Я украла диадему, — шёпотом повторила Хелена Когтевран. — Я стремилась стать умнее, значительнее, чем моя мать. Я сбежала с ней.

Гарри сам не знал, как ему удалось завоевать её доверие. Он не задавал вопросов, только внимательно слушал. Дама продолжила рассказ.

— Говорили, что моя мать так и не призналась, что диадема пропала, делая вид, что по-прежнему владеет ею. Она скрывала свою потерю и моё гнусное предательство даже от остальных основателей Хогвартса. А потом мать заболела — неизлечимо. Несмотря на моё вероломство, ей безумно хотелось увидеть меня ещё раз. Она отправила на поиски одного человека, который уже давно любил меня, хоть я и отвергла его ухаживания. Она знала, что он не успокоится, пока не найдёт меня.

Гарри молча ждал. Она глубоко вздохнула и откинула голову.

— Он выследил меня в том лесу, где я скрывалась. Когда я отказалась с ним вернуться, он пришёл в ярость. Барон всегда отличался вспыльчивым нравом. В бешенстве из-за моего отказа, ревнуя к моей свободе, он меня зарезал.

— Барон… Вы имеете в виду..?

— Да, это был Кровавый барон, — ответила Серая Дама и отвела в сторону свой плащ, открыв единственную рану, темневшую на её белой груди. — Когда он понял, что натворил, его охватило раскаяние. Он взял клинок, отнявший мою жизнь, и этим же оружием убил себя. С тех пор, уже много столетий, он носит цепи в знак покаяния… и поделом ему, — с горечью добавила она.

— А что… что с диадемой?

— Она осталась там, где я её спрятала, когда услышала, как барон пробирается ко мне через чащу. Спрятала её в дупле дерева.

— В дупле дерева? — переспросил Гарри. — Какого дерева? Где это было?

— В одном из лесов Албании. Это безлюдное место — я думала, что там мать ни за что не доберётся до меня.