Гарри Поттер и дары Смерти

— Но если Вольдеморт использовал Убийственное проклятье, — вновь начал Гарри, — и никто, кроме меня на этот раз не погиб… как я мог остаться в живых?

— Думаю, ты знаешь, — сказал Дамблдор. — вспоминай. Припомни, что он сделал по своему неведению, своей жадности и жестокости.

Гарри задумался. Его взгляд скользил вокруг. Если они и вправду сидели во дворце, то он был очень странным: стулья стояли небольшими рядами, там и сям были небольшие отрезки рельс, и по-прежнему они с Дамблдором и чахлым существом под стулом были единственными, кто здесь находился. Ответ сорвался с его губ легко, без усилий.

— Он взял мою кровь, — произнес Гарри.

— Совершенно верно! — согласился Дамблдор. — Он взял твою кровь и восстановил с ее помощью свое тело! В его жилах твоя кровь, Гарри, защита Лили внутри вас обоих! Он привязал тебя к жизни, пока живет сам!

— Я живу… пока живет он? Но я думал… я думал, все наоборот! Я считал, мы оба должны умереть? Или это одно и то же?

Его отвлекло хныканье и глухие удары мучавшегося позади существа, и он вновь обернулся.

— Вы уверены, что мы не можем ничем помочь?

— Помочь нельзя.

— Тогда объясните… еще, — попросил Гарри, Дамблдор улыбнулся.

— Ты был седьмым хоркруксом, Гарри, хоркруксом, который он никогда не собирался создавать. Он сделал свою душу столь неустойчивой, что она распалась, когда он совершил невообразимое зло: убийство твоих родителей, попытка убить ребенка. Но то, что спаслось из той комнаты, было даже меньшим, чем он думал. Он утратил больше, чем свое тело. Он оставил часть себя запертой в тебе, предполагаемой жертве, которой удалось спастись.

— Его познания были прискорбно ограниченны, Гарри! Вольдеморт не затрудняет себя постижением того, чем не дорожит. О домашних эльфах и детских сказках, о любви, преданности и невинности, Вольдеморт не знает и не понимает ничего. Ничего. То, что они обладают силой, превосходящей его собственную, силой, превосходящей любую магию — истина, которую он так и не постиг.

— Он взял твою кровь, будучи уверенным, что она придаст ему силы. Он привнес в свое тело крошечную частицу того волшебства, которое наложила твоя мать, умерев за тебя. Его тело хранит ее жертву, и пока живо это волшебство, жив ты и жива последняя надежда Вольдеморта на самого себя.

Дамблдор улыбнулся Гарри, Гарри уставился на него.

— И вы это знали? Вы знали… все это время?

— Я догадывался. Но мои догадки обычно были удачными, — радостно произнес Дамблдор; они довольно долго сидели молча, в то время как существо за ними по-прежнему хныкало и содрогалось.

— Это еще не все, — сказал Гарри. — Это еще не все. Почему моя палочка сломала палочку, которую он одолжил?

— Насчет этого я не совсем уверен.

— Тогда догадайтесь, — предложил Гарри и Дамблдор рассмеялся.

— Гарри, ты должен понять, что ты и лорд Вольдеморт вместе отправились в области волшебства до настоящего времени неведомые и неизведанные. По-моему, произошло то, чего не случалось раньше, и, как я полагаю, ни один изготовитель палочек не мог предугадать или объяснить это Вольдеморту.

— Как тебе теперь известно, вернув себе человеческий облик лорд Вольдеморт, против своей воли укрепил связывающие вас узы. Часть его души по-прежнему была прикреплена к твоей и, намереваясь укрепить свои силы, он частично привнес в себя жертву твоей матери. Если бы только он мог осознать абсолютную и ужасающую силу этой жертвы, он бы, возможно, не стремился коснуться твоей крови… но если он мог понять это, он бы не был лордом Вольдемортом и, возможно, никого никогда не убил.

— Укрепив эту двустороннюю связь, объединив ваши судьбы вместе настолько прочно, как никогда за всю историю не были связаны два волшебника, Вольдеморт по-прежнему нападал на тебя с палочкой, делившей сердцевину с твоей. Затем, как нам известно, произошло нечто странное. Такого взаимодействия сердцевин Вольдеморт, не подозревавший о том, что твоя палочка — близнец его, не ожидал.

— Той ночью, Гарри, он был напуган больше, чем ты. Ты принял, даже воспользовался, мыслью о смерти, на что никогда не был способен лорд Вольдеморт. Твоя смелость победила, твоя палочка одолела его. В этот момент между двумя палочками произошло нечто такое, что отразило отношения между их обладателями.

— Полагаю, той ночью твоя палочка впитала часть силы и способностей палочки Вольдеморта, а вместе с тем и частицу самого Вольдеморта. Поэтому твоя палочка узнала его, когда он преследовал тебя, узнала человека, который одновременно был и родственным ей и смертельным врагом, и извергла его же магию против него, магию, гораздо более могущественную, чем та, которую когда-либо создавала палочка Люциуса. Теперь твоя палочка хранила в себе силу твоей чрезвычайной отваги и беспощадное мастерство самого Вольдеморта: каковы шансы были у жалкой палочки Люциуса Малфоя?

— Но если моя палочка была настолько могущественной, как Гермиона смогла сломать ее? — спросил Гарри.