Гарри Поттер и Дары Смерти

Наполовину застряв в джемпере, Гарри глянул на безмолвный и неподвижный горескоп на столе.

— Наверняка почудилось, — с тревогой продолжала Гермиона. — При таком снеге, да ещё в темноте чего только не вообразишь... Но давай всё-таки дезаппарируем под плащом-невидимкой? На всякий случай.

Через полчаса, сложив палатку, они дезаппарировали — Гарри с окаянтом на шее и Гермиона с бисерной сумочкой в руках. Тело привычно сдавило, ноги оторвались от пушистого снега и затем ударились обо что-то твёрдое: мёрзлую землю, усыпанную палой листвой.

— Где мы? — спросил Гарри, озираясь; их снова окружали деревья. Гермиона уже доставала из сумки колышки для палатки.

— В Дольнем лесу, — ответила она. — Я как-то ходила сюда в поход с родителями.

Здесь тоже стоял пронизывающий холод, и деревья завалило снегом, но они хотя бы защищали от ветра. Почти весь день Гарри и Гермиона просидели в палатке, греясь над спасительным синим огнём, который так хорошо умела создавать Гермиона, — его можно было носить с собой в баночке. Гарри казалось, он приходит в себя после быстротечной, но опасной болезни — к тому же и Гермиона заботилась о нём соответственно. Ближе к вечеру с неба опять полетели снежинки, и даже защищённую поляну припудрило свежей порошей.

После двух почти бессонных ночей все чувства Гарри обострились. Они чудом выбрались из Годриковой Лощины живыми, и Вольдеморт стал как будто ближе, страшнее. Когда стемнело, Гарри не разрешил Гермионе дежурить и отправил её спать.

Он вынес ко входу в палатку старую подушку и сел там, дрожа от холода, несмотря на то, что надел все свои свитеры. Через несколько часов тьма сгустилась непроницаемая. Гарри хотел достать Карту Каверзника и посмотреть на Джинни, но вспомнил, что сейчас рождественские каникулы, а значит, она в «Гнезде».

В бесконечной неподвижности леса становилось заметно любое движение. Гарри понимал: вокруг полно разного зверья, но хорошо бы оно тихо сидело по норам — тогда, если что, он сразу бы различил опасность. Он вспомнил, как много лет назад плащ скользил по опавшей листве, — и ему тотчас почудилось, что он опять слышит этот шорох. Гарри потряс головой. До сих пор защита прекрасно действовала, с чего бы ей сейчас отказать? Но ощущение какого-то непорядка не покидало его.

Несколько раз он, вздрагивая, просыпался. Шея болела — во сне он неловко приваливался к стенке палатки. Вокруг царила глубокая, бархатная темнота; он словно застрял в пустоте, откуда-то дезаппарировав. Гарри поднял руку, чтобы проверить, сможет ли разглядеть собственные пальцы, и тут...

Прямо перед ним засиял яркий серебристый свет и поплыл к нему между деревьями — непонятно, что это, но двигалось оно медленно и беззвучно.

Гарри вскочил — крик застрял в горле — и выставил перед собой Гермионину палочку. Он щурился: свет слепил его, превращая деревья в чёрные силуэты, и наплывал, наплывал...

Наконец из-за дуба показалась серебристо-белая лань, сиявшая, как луна, и зашагала по снежной целине, тихо, не оставляя следов, высоко подняв красивую голову с огромными глазами, обрамлёнными длинными ресницами.

Гарри неотрывно смотрел на чудесное создание, потрясённый не столько его странным появлением, сколько своим необъяснимым узнаванием. Он словно ждал эту лань, но забыл, что они уговорились встретиться, и вспомнил только теперь. Кричать, звать Гермиону расхотелось. Он твёрдо знал, готов был голову дать на отсечение, что лань пришла к нему, и только к нему.

Они посмотрели друг на друга, а затем лань повернулась и двинулась прочь.

— Нет, — тихо сказал он севшим от долгого молчания голосом. — Вернись!

Она неторопливо шагала меж деревьев, и вскоре её свет исполосовали их чёрные стволы. Гарри сомневался лишь мгновение. Осторожность шептала: это может быть обман, ловушка, западня. Но инстинкт, всепобеждающий инстинкт, уверял: это — не чёрная магия! Гарри бросился за ланью.

Снег хрустел у него под ногами, но лань двигалась бесшумно — она была только светом. И она уводила Гарри всё дальше в лес, и он спешил за ней в уверенности, что рано или поздно она остановится и подпустит его к себе. И тогда заговорит, и сообщит то, что ему необходимо знать.

Лань остановилась и вновь повернула свою прекрасную голову к Гарри, и он бросился к ней с одним-единственным вопросом, но, не успел он открыть рот, как лань исчезла.

Тьма поглотила её, но силуэт отпечатался на сетчатке, горел даже под закрытыми веками и сбивал с толку. Гарри охватил страх: присутствие лани означало безопасность.

— Люмос! — прошептал он, и палочка засветилась.

Образ лани в глазах постепенно исчезал. Гарри стоял моргая и прислушивался к шорохам леса, к отдалённому потрескиванию веток и тихому шуршанию снега. На него сейчас нападут? Это была ловушка? Кто-то следит за ним из темноты?

Он поднял палочку выше. Никто на него не бросался, из-за деревьев не летели зелёные вспышки. Зачем же она привела его сюда?

Что-то блеснуло в свете палочки. Гарри развернулся, однако увидел только замёрзшее озерцо под чёрным истрескавшимся льдом.