Гарри Поттер и Дары Смерти

Он осторожно приблизился. Лёд отразил его изломанную тень и свет волшебной палочки, но где-то в глубине, под мутной серой толщей, блеснуло что-то ещё. Большое, серебряное, напоминавшее крест...

Сердце Гарри подпрыгнуло к горлу. Он упал на колени и палочкой осветил дно. Вспыхнуло что-то красное... Рубины на эфесе! На дне лесного озерца покоился меч Гриффиндора.

Гарри смотрел на него, боясь дышать. Как такое возможно? Как меч оказался рядом с их лагерем? Какая неведомая магия направила сюда Гермиону? Или лань, которую он принял за Заступника, была стражем озера? А может, меч поместили в озерцо специально, когда он и Гермиона уже оказались здесь, ровно потому, что они здесь? И если так, где тот, кто хотел передать меч? Гарри вновь осветил палочкой лес вокруг, выискивая человеческий силуэт или отблеск глаз, но ничего и никого не увидел. К волнению прибавился страх. Гарри сосредоточился на мече, направил на него палочку и шёпотом приказал:

— Акцио меч!

Тот не пошевелился. Впрочем, Гарри и не ждал. Когда б всё так просто, меч лежал бы на берегу, а не в озере подо льдом. Он пошёл вдоль ледяной кромки, вспоминая, как меч попал ему в руки в прошлый раз. Тогда Гарри в ужасной опасности просил о помощи.

— Помоги, — прошептал он, но меч по-прежнему безразлично лежал на дне.

Как тогда сказал Думбльдор, задумался Гарри (вновь зашагав по берегу). «Только истинный гриффиндорец мог вытащить меч из Шляпы». А кто такой гриффиндорец? Им за доблесть и отвагу люди славу воздают, ответил тихий голосок в голове.

Гарри, глубоко вздохнув, остановился. Пар от его дыхания рассеялся в морозном воздухе. Он знал, что должен делать. По-честному, заподозрил сразу, едва увидев подо льдом меч.

Он ещё раз оглядел лес вокруг, уже без страха. Никто и не собирался на него нападать. Хотели бы — не ждали бы столько: он один гулял по лесу, он торчал тут на берегу озерца. Гарри медлил лишь по одной причине: очень уж неприятное дело ему предстояло.

Непослушными пальцами он начал стаскивать многочисленные свитеры. Ну и в чём здесь, спрашивается, доблесть? В том разве, что он не позвал Гермиону и не попросил сделать всё за него?

Пока Гарри раздевался, где-то ухнула сова, и он с болью в сердце вспомнил Хедвигу. Его трясло, зубы стучали, но он продолжал снимать свитер за свитером и наконец остался в одном белье, босиком на снегу. Положил поверх одежды кисет с обломками палочки, письмом матери, осколком зеркала Сириуса и старым Пронырой и направил на ледяную корку волшебную палочку Гермионы:

— Диффиндо.

В тишине треск льда прозвучал как выстрел. Серая толща разошлась, ледяные обломки закачались на воде. Озеро, похоже, было неглубоко, но, чтобы достать меч, всё-таки придётся нырнуть.

Что же, сколько ни медли, задача не станет легче, а вода теплее. Гарри шагнул к озеру и положил светящуюся палочку Гермионы на землю. И, стараясь не думать, насколько холоднее сейчас будет и как сильно предстоит дрожать, прыгнул.

Всё тело протестующе закричало. Даже воздух в лёгких будто замёрз, когда Гарри по плечи накрыло ледяной водой. Он едва мог дышать, а тело заколотило так, что поднявшиеся волны заплескались о берег. Окоченевшей ногой Гарри нащупал меч: не хотелось бы нырять лишний раз.

Но он стоял и стоял и, дрожа, задыхаясь, оттягивал нырок, пока не приказал себе: надо. Он набрался смелости и нырнул.

Холод ожёг его, как огонь; казалось, даже мозги застыли. Гарри, рассекая руками чёрную воду, потянулся к мечу. Пальцы сомкнулись на рукояти; Гарри потащил его вверх.

И тогда что-то сдавило ему горло. Водоросли? Он не почувствовал их, когда нырял. Свободной рукой Гарри ощупал шею. То были не водоросли: цепь окаянта натянулась и медленно душила его.

Гарри изо всех сил оттолкнулся ногами от дна, чтобы выпрыгнуть на поверхность, но его лишь закрутило и ударило о каменный берег. Брыкаясь, он в ужасе хватался за цепь, но онемевшие пальцы не могли её ослабить. В голове замерцали огонёчки — всё, сейчас он утонет, и ничего нельзя сделать, и руки, сомкнувшиеся на его груди, принадлежат самой Смерти...

Гарри, давясь, отплёвываясь, мокрый и промёрзший насквозь, очнулся лицом в снегу. Рядом кашлял, давился и топтался кто-то ещё. Гермиона — опять появилась ниоткуда, как тогда, со змеёй... Но нет, и низкий кашель, и тяжесть шагов не её, другие...

Гарри не хватало сил поднять голову и разглядеть спасителя. Он только и смог, что трясущейся рукой ощупать горло — там, куда вгрызался медальон. Тот исчез: кто-то освободил Гарри. Затем чей-то голос над его головой, прерываясь, спросил:

— Ты что, сбрендил?

Услышав этот голос, Гарри так изумился, что заново обрёл силы. Дрожа всем телом, он поднялся на ноги — и увидел Рона, одетого, но мокрого до нитки, с волосами, облепившими лицо. В одной руке Рон держал меч Гриффиндора, а в другой — медальон на обрывке цепи.

— Какого рожна, — задыхаясь, выговорил Рон, держа на весу окаянт, который качался взад-вперёд, будто на сеансе гипноза, — ты не снял эту пакость перед тем, как нырнуть?