— Говорят, в последние годы, в одиночной камере Нурменгарда, он раскаялся. Надеюсь, это правда. Хотелось бы верить, что он устыдился содеянного, ужаснулся своему злу. Возможно, солгав Вольдеморту, он рассчитывал искупить вину... не подпустить к Дару...
— ...а может, не дать вскрыть вашу гробницу? — предположил Гарри, и Думбльдор отёр глаза.
После ещё одной паузы Гарри сказал:
— Вы пробовали воспользоваться камнем воскрешения.
Думбльдор кивнул.
— Когда спустя столько лет я нашёл его в заброшенном доме Монстеров... Дар, о котором я мечтал больше всего, хотя в юности — совсем по иным мотивам... Я потерял голову, Гарри. Начисто забыл, что это окаянт, что кольцо проклято. Схватил и надел! И на секунду мне показалось, что сейчас я увижу Ариану, мать, отца... Повинюсь перед ними... До чего же я глуп, Гарри. За всю жизнь так ничему и не научился. Я неоднократно доказывал, что не достоин собрать Дары Смерти, и это было ещё одно, последнее доказательство.
— Почему? — не понял Гарри. — Это же естественно! Вы хотели опять их увидеть. Что тут плохого?
— Собрать Дары способен, может, один человек из миллиона. А я был достоин лишь самого низменного из всех — или, во всяком случае, самого ординарного. Я получил право обладать бузинной палочкой, и не затем, чтобы ею хвастаться или убивать. Мне позволили приручить её, потому что я сделал это не ради выгоды, а чтобы защитить от неё других. Но плащ-невидимку я взял из тщеславного любопытства, и он никогда не стал бы служить мне так, как тебе, его истинному хозяину. И с помощью камня я всего лишь хотел вернуть тех, кто покоится с миром, а не пожертвовал собой, как ты. Ты — достойный владелец Даров.
Думбльдор похлопал Гарри по руке. Гарри посмотрел на него и не сдержал улыбки. Ну вот как теперь злиться на старика?
— Но зачем вы всё так усложнили?
На губах Думбльдора тоже появилась робкая улыбка.
— Боюсь, в расчёте на мисс Грейнджер — дабы она сдержала твой пыл. Я опасался, Гарри, что твоя горячность возобладает над добротой. Что ты соблазнишься Дарами, как некогда я, — воспользуешься ими в неподходящее время и для достижения неверных целей. Я хотел максимально обезопасить тебя от них. Ты — истинный хозяин Смерти, ибо только истинный хозяин от неё не бежит. Он принимает её неизбежность и понимает, что в жизни есть вещи пострашнее смерти.
— А Вольдеморт не знал о Дарах?
— По-моему, нет. Он ведь не опознал камень воскрешения, превратил его в окаянт. Но даже если и слышал... вряд ли его заинтересовало бы что-то кроме первого Дара. Он решил бы, что не нуждается в плаще-невидимке, а камень — кого ему возвращать из царства мёртвых? Он их боится. Он не знает любви.
— Но вы ждали, что он захочет завладеть палочкой?
— Был уверен, что он попытается. С той минуты, когда твоя палочка взяла верх над его на кладбище Малого Висельтона. Сначала он испугался, что ты превзошёл его мастерством. Потом, похитив Олливандера, узнал о сердцевинах-близнецах. Решил, что это всё объясняет. Но позже с твоей палочкой не совладала и одолженная! И тогда Вольдеморт, вместо того чтобы спросить себя, где черпает силу твоя палочка, в чём твой уникальный талант, принялся разыскивать палочку, которая считается непобедимой. Стал одержим бузинной палочкой — немногим меньше, чем тобой. Он считает, что бузинная палочка устраняет последнюю его слабость, делает его по-настоящему неуязвимым. Бедный Злотеус...
— Если вы со Злеем спланировали вашу смерть, значит, хотели, чтобы бузинная палочка перешла к нему?
— Признаюсь, у меня было такое намерение, — сказал Думбльдор. — Но всё пошло наперекосяк.
— Да уж, — ответил Гарри. — В этой части план провалился.
Существо под дальним креслом дёргалось и поскуливало. Гарри и Думбльдор надолго застыли в молчании. И постепенно на Гарри, словно лёгкий пушистый снег, легло понимание того, что теперь будет.
— Я должен вернуться?
— Как ты сам решишь.
— Я могу выбирать?
— О да. — Думбльдор улыбнулся. — Говоришь, мы на вокзале Кингз-Кросс? Значит, если решишь не возвращаться, можешь... скажем так... сесть на поезд.
— И куда он повезёт?
— Дальше, — просто ответил Думбльдор.
Снова тишина.
— У Вольдеморта бузинная палочка.
— Да. Она у него.
— И вы хотите, чтобы я вернулся?
— Мне кажется, — отозвался Думбльдор, — что, если ты так решишь, есть шанс покончить с ним навсегда. Обещать не могу. Но знаю, что
Гарри опять глянул на убогое создание, что тряслось и давилось под креслом.
— Не жалей мёртвых, Гарри. Жалей живых и прежде всего тех, кто лишён любви. Если ты вернёшься, возможно, меньше будет искалеченных душ и семей, разделённых смертью. Если ты считаешь, что это достойная цель, мы можем пока попрощаться.
Гарри со вздохом кивнул. Уйти отсюда совсем не так трудно, как отправиться в Запретный лес, но здесь тепло, светло, спокойно, а там его ждёт боль и ужас новых потерь. Он поднялся, Думбльдор тоже. Они долго смотрели друг другу в глаза.
— Ответьте на последний вопрос, — попросил Гарри. — Это всё на самом деле? Или только у меня в голове?