Гарри Поттер и Кубок Огня

— Мы ставим тридцать семь галлеонов, пятнадцать сиклей и три кнуда, — объявил Фред (они с Джорджем быстро подоставали деньги), — что Ирландия выиграет — но Проныру поймает Виктор Крум. Да, и ещё мы добавим фальшивую палочку.

— Зачем мистеру Шульману такая глупость?.. — зашипел Перси.

Но мистер Шульман вовсе не считал, что фальшивая палочка — глупость; напротив, едва он принял палочку из рук Фреда, мальчишеское лицо засияло от восторга, а когда она громко пискнула и превратилась в резинового цыплёнка, Шульман восторженно захохотал.

— Здорово! Никогда не встречал более убедительной подделки! Я дам вам за неё пять галлеонов.

Перси застыл в потрясённом возмущении.

— Мальчики, — очень тихо проговорил мистер Уизли, — мне бы не хотелось, чтобы вы делали ставки... это же все ваши сбережения... мама рассер...

— Артур, ну не будь ты занудой! — загрохотал Людо Шульман, оживлённо звеня карманами. — Они уже вполне взрослые и отлично знают, чего хотят! Значит, Ирландия выиграет, но Крум поймает Проныру? Ни в каком разе, мальчики, ни в каком разе... Вам я тоже предложу симпатичненькие условия... и мы добавим сюда пять галлеонов за эту забавную палочку — верно?..

Людо Шульман молниеносно выудил записную книжку и нацарапал в ней имена близнецов. Мистер Уизли беспомощно взирал на эту сцену.

— Спасибочки, — сказал Джордж, получив от Шульмана обрывок пергамента и бережно его спрятав.

Шульман, очень довольный, снова повернулся к мистеру Уизли:

— Слушайте, а вы мне чайку не заварите? Я, кстати, ищу Барти Сгорбса. Мой болгарский коллега меня уже допёк — ни черта не понимаю, что он говорит. Барти мне поможет. Он, по-моему, знает сто пятьдесят языков.

— Мистер Сгорбс? — вмешался Перси, внезапно превращаясь из дико недовольной статуи в фонтан восторга. — Он их знает более двухсот! Он говорит по-русалочьи, и по-троллиному, и на гоблиберде...

— По-троллиному каждый дурак может, — отмахнулся Фред, — тычешь пальцем и утробно рычишь, делов-то.

Перси одарил Фреда очень яростным взглядом и свирепо поворошил поленья, чтобы чайник снова закипел.

— Людо, а от Берты Джоркинс что-нибудь слышно? — спросил мистер Уизли.

— Ни шиша, — успокоительно обронил Шульман, вальяжно развалившись на траве у костра. — Но она объявится. Бедняжка... память как дырявый котёл плюс полный географический кретинизм. Зуб даю, потерялась. Потом вдруг придёт на работу в октябре, считая, что на дворе июль.

— А тебе не кажется, что пора посылать на поиски? — осторожно спросил мистер Уизли.

Перси протянул Шульману чай.

— Вот и Барти Сгорбс без конца о том же, — невинно распахнул глаза Шульман, — но нам, честное слово, просто некого сейчас послать! Ой, смотрите-ка! Вспомни его — и он появится! Барти!

К костру аппарировал колдун — ничего общего с Людо Шульманом. Барти Сгорбс, пожилой и чопорный, держался очень прямо и был одет в безупречного покроя и идеальной чистоты костюм с галстуком. Пробор в коротких седых волосах едва ли не отвращал своей прямизной, а усы щёточкой были подстрижены ровно, точно по линейке. Начищенные ботинки сияли. Гарри сразу понял, отчего Перси боготворит этого человека. Перси всегда ратовал за чёткое следование правилам, а мистер Сгорбс столь дотошно выполнил указания по части мугловой одежды, что легко сошёл бы за банковского управляющего, — вряд ли даже дядя Вернон распознал бы его истинную сущность.

— Падай на травку, Барти, — весело предложил Людо, похлопав по земле.

— Нет, спасибо, Людо, — ответил Сгорбс, и в его тоне прозвучал нетерпеливый укор. — Я всюду тебя разыскиваю. Болгары просят в Высшей ложе ещё двенадцать мест.

— Ах, так вот им чего надо! — воскликнул Шульман. — А я-то решил, что мужику «да винца б местного» . Такой жуткий акцент!

— Мистер Сгорбс! — еле слышно произнёс Перси. Он согнулся в полупоклоне и стал похож на горбуна. — Не хотите чашечку чая?

— О... — Мистер Сгорбс в лёгком удивлении воззрился на Перси. — Да... спасибо, Уизерби.

Фред с Джорджем хрюкнули в чашки. Перси, с сильно порозовевшими ушами, занялся чайником.

— Кстати, я и с тобой, Артур, тоже хотел поговорить. — Мистер Сгорбс перевёл острый взгляд на мистера Уизли. — Али Башир вышел на тропу войны. Он хочет перемолвиться с тобой парой слов по поводу эмбарго на ковры-самолёты.

Мистер Уизли тяжело вздохнул:

— Я посылал ему сову ещё на прошлой неделе. Я ли ему не говорил сто, может, тысячу раз: ковры, как мугловый артефакт, внесены в реестр запрещённых к зачаровыванию объектов. Но разве он будет слушать?

— Сомневаюсь, — бросил мистер Сгорбс, принимая из рук Перси чашку. — Он прямо жаждет экспортировать.

— Ну у нас в Англии они же никогда не заменят мётел, правда? — вставил Шульман.

— Али считает, что для них есть ниша на рынке семейных транспортных средств, — пояснил мистер Сгорбс. — У моего деда, помнится, был аксминстерский ковёр на двенадцать персон — но, разумеется, тогда ковры ещё не запретили.

Он сказал это так, чтобы ни у кого не осталось ни малейшего сомнения: все его предки строго следовали букве закона.

— Стало быть, дел по горло, Барти? — беспечно осведомился Шульман.