Гарри Поттер и Охота на Чемпионов (СИ)

— Нашли бы и повязали бы его, прямо в призрачной форме, ну… жвачкой облепили бы, как ты Пивза… А потом занялись бы якорями. Томми даже не успел бы свою змеюку заколдовать, а то теперь ищи ее… А эти… — про то, что в процессе разборок разобрались бы еще и с ним самим, причем, вероятнее всего, радикально, Гарри снова умолчал: имел право. Хотя после их помолвки уже довольно сомнительное.

— И что теперь? — отвлекла его от размышлений Гермиона.

— А теперь отсыпаемся и начинаем думать снова. В конце концов, чего-то мы все-таки достигли. И знаем теперь намного больше. Спим?

— Спим. Ты еще в прошлом году приучил меня к важности здорового отдыха, — улыбнулась Гермиона. — И хорошо, что это зелье не дает видеть сны. А то мне все время эта жаба розовая снилась бы. Знаешь, когда Министр мне награду вручал, до Крауча еще… Он нервничал, потому что ты пропал, но все-таки быстренько вручил, чтобы все разошлись уже… А кстати, я — первая магглорожденная волшебница, ставшая победителем этого Тридурацкого Турнира, вот! И она из-за этого с такой ненавистью на меня смотрела… Она с Перси пришла, уже после того, как ты в Лабиринт нырнул, а он за ней папочку с бумагами нес, как собачка. Вроде бы ту самую, что ты ему на прошлое Рождество подарил. Эта Амбридж, похоже, с огромным удовольствием меня убила бы.

— Чистокровная фанатка? — Гарри поглядел на часы. Получается, что Гермионе он не соврал: на 00:54 с ним все было в полном порядке.

— В том-то и дело, что фанатка, но ни разу не чистокровная. Я вспомнила: я же смотрела Книгу Родов, ну и газеты тоже читала. Последний из Амбриджей, что в книге есть — слабенький волшебник, он уборщиком в министерстве работал. А ее самой там уже нет, то есть мама у нее не колдунья.

— Та же история, что и с Томми. Поженить их, что ли? Тонкс сказала, что у меня хорошо получается.

— Еще бы, — усмехнулась мисс Грейнджер, ставя синий флакон на тумбочку, — это же, фактически, ты ее с профессором Люпином познакомил. И теперь она на нем виснет. А он отбрыкивается. Лаванда все-все разузнала уже, еще до начала Испытания. Ладно. Спокойной ночи, любимый.

— Спокойной ночи, солнышко.

— Так ты меня еще не называл, — пробормотала мисс Грейнджер и отрубилась. Одновременно с Гарри.

С утра Больничное Крыло снова являло собой образец благочинности. Ушибленный соплохвостом мистер Бэгмен словно испарился, переволновавшаяся мадам Бэгшот ковырялась в овсянке, профессор Грюм (настоящий, с неровно остриженными волосами с одного бока) о чем-то ругался с мадам Помфри, яростно вращая волшебным глазом.

Гермиона сидела рядом с кроватью Гарри, Джинни — рядом с Невиллом, а здоровенный черный пес — у постели мадемуазель Делакур.

Наконец, медиковедьма додавила параноика-профессора, тот поудобнее перехватил посох, а мадам Помфри махнула палочкой в сторону двери отдельной палаты. Из нее, слегка прихрамывая, вышел Виктор с Лавандой — уже в образе Валькирии. Кольца у обоих были на месте. Виктор, тем не менее, был угрюм, как никогда раньше, и на нем была парадная форма Дурмштранга. Он огляделся, выпрямился, развернув плечи, как тогда, на Балу, и почти строевым шагом, грохоча сапогами (мадам Помфри поморщилась) подошел к кровати француженки, щелкнув напоследок каблуками.

— Мисс Делакур, — произнес он хриплым, но громким голосом. — Я понимат, что извинение недостаточно, но… Я просит прощение за… то, что я сделат в Лабиринт. Я не смог сопротивлят се, — и он снова сгорбился.

— Ты смог, ВиктОр, — ответила Флер. — Я не почувствовала даже щекотки. Я, конечно, немного пегепугалась, но… Ты тогда, днем, говогил мудго — главное не получать от этого удовольствие, главное — быть солдатом, а не…

— Я помнит, — нахмурился Виктор; его акцент был заметнее, чем обычно. — И… я быт в паника. Там, внутри. Я знат, что я делат, но… я не мог заставит себя не говорит Темное Волшебство, Непростителный. У меня… у меня быт «Незачет» по сопротивляемост. Но я не желат тебе бол, я называт тебя друг, и я не хотет, чтобы ты страдат.

— Я и не стгадала, — улыбнулась Флер. — Я только не могла понять, что пгоисходит. И я тоже в ответ немножко перестагалась от стгаха, так что пгедлагаю считать, что мы с тобой в `асчете. Мы дгузья?

— Да, мы други, — кивнул болгарин, — и… спасибо за чест, мисс Делакур!

Страхолюдного вида волкодав смотрел на болгарина не слишком добрыми глазами. Видимо, чтобы заслужить прощение Зорга, Краму надо было еще очень сильно постараться. Болгарин это прекрасно понимал и на оскаленные желтоватые зубы косился с немалой опаской.

Затем Крам развернулся к мисс Грейнджер.

— Герм-и-вонна, — сказал он, — Лаванда рассказат, что ты для нас сделат. Ты рисковат, но… Род Крам тебе должен.

— Между друзьями долгов не бывает, — ответила гриффиндорка, — Лаванда мой друг… И, к слову, об этом, о друзьях и долгах, мне рассказала именно она. И ты тоже мой друг, Виктор.