Гарри Поттер и Орден Феникса

После нескольких минут тягостного молчания Чо заговорила о Кхембридж. Гарри вздохнул с облегчением, и они некоторое время дружно поносили главного инспектора, но, поскольку Кхембридж была предметом бесконечных обсуждений на встречах Д. А., тема быстро исчерпалась. Воцарилась тишина. Гарри отчётливо различал хлюпанье за соседним столиком и лихорадочно придумывал, о чём бы ещё поговорить.

— Слушай... а ты не хочешь к обеду подойти в «Три метлы»? Я там встречаюсь с Гермионой Грейнджер.

Чо подняла брови:

— С Гермионой Грейнджер? Сегодня?

— Да. Понимаешь, она попросила... Вот я и думаю, надо бы. Пойдёшь со мной? Она сказала, если ты тоже придёшь, не страшно.

— О!.. Как мило с её стороны.

Но по тону Чо было ясно — она вовсе не считает, что это мило; напротив, от её слов сквозило холодком, а лицо посуровело.

Ещё некоторое время прошло в гробовом молчании. Кофе исчезал с неимоверной быстротой — скоро Гарри понадобится вторая чашка. Роджер Дэйвис с девицей, видимо, навсегда приклеились друг к другу губами.

Рука Чо лежала на столе у чашки, и Гарри всё яснее чувствовал, что ему просто необходимо до неё дотронуться. Возьми, и всё, — твердил он себе. В груди фонтаном били эмоции — и жуть, и восторг, и трепет. Протяни руку и хватай! Поразительно; заставить себя дотянуться до неподвижно лежащей ладони — всего каких-то двенадцать дюймов — труднее, чем схватить несущегося на бешеной скорости Проныру...

Но, стоило Гарри двинуть рукой, Чо убрала ладонь со стола. И с лёгким интересом стала наблюдать за Дэйвисом и его подругой.

— А знаешь, он звал меня на свидание, — еле слышно сказала Чо. — Пару недель назад. Роджер. Я отказалась.

Гарри — чтобы как-то объяснить резкое движение рукой, ему пришлось схватить сахарницу — удивился: для чего она это рассказывает? Если ей жаль, что не она взасос целуется с Дэйвисом, зачем было идти на свидание с ним?

Он промолчал. Херувимчик швырнул в них ещё одну горсть конфетти. Несколько кружочков упали в остывшую кофейную бурду, которую Гарри как раз собрался допить.

— В прошлом году мы были здесь с Седриком, — прошептала Чо.

Когда смысл её слов дошёл до Гарри, его сердце сковало льдом. Да как она может говорить о Седрике здесь, где целуются парочки и летают херувимчики?

Чо заговорила снова, пронзительнее:

— Я давно хотела спросить... Седрик... говорил что-нибудь... обо м-мне... перед смертью?

О чём о чём, а об этом Гарри разговаривать не хотелось вовсе — тем более с Чо.

— В общем... нет, — скованно ответил он. — Понимаешь... он и не успел бы. Эмм... так ты... так ты... на каникулах часто ходила на квидиш? Ты ведь болеешь за «Торнадо», да?

Голос его прозвучал неестественно бодро. К своему ужасу, он увидел, что глаза Чо полны слёз, совсем как тогда, под омелой.

— Слушай, — в отчаянии сказал он, наклоняясь к Чо очень близко, чтобы его больше никто не услышал, — давай сейчас не будем о Седрике... давай лучше о чём-нибудь другом...

Кажется, именно этого говорить не стоило.

— Я думала, — пролепетала Чо, и на стол брызнули слёзы, — думала, что ты... должен меня по... понять! Мне нужно об этом говорить! И тебе, конечно, то... тоже! Ты же это ви... видел!

Проклятье, да что же это такое! Роджер Дейвис даже отклеился от девицы, чтобы посмотреть на рыдающую Чо.

— Я... уже говорил, — прошептал Гарри, — с Роном и Гермионой, но...

— Ах, с Гермионой! — взвизгнула Чо. Её лицо блестело от слёз. Ещё несколько пар перестали целоваться и повернули к ним головы. — А со мной, значит, нельзя! Может, мы лучше... мы лучше... мы... расплатимся, и ты пойдёшь к Гермионе Гре... Грейнджер! Тебе же только этого и хочется!

Гарри смотрел на неё в полнейшем потрясении. Она схватила со стола кружевную салфетку и стала вытирать мокрое лицо.

— Чо? — пролепетал Гарри, страстно желая, чтобы Роджер Дэйвис вспомнил про свою девицу и перестал таращиться.

— Давай, давай, иди! — Чо разрыдалась в салфетку. — Я вообще не понимаю, зачем ты меня приглашал! Чтобы после меня встречаться с другими?.. Сколько у тебя свиданий на сегодня, после Гермионы?

— Да всё совсем не так! — воскликнул Гарри. Догадавшись наконец, почему она сердится, он почувствовал такое облегчение, что даже рассмеялся — и это, как стало понятно секунду спустя, тоже было ошибкой.

Чо выскочила из-за стола. Всё кафе, замерев, жадно наблюдало за бурной сценой.

— До свидания, Гарри! — трагически вскричала Чо, всхлипнула, бросилась к двери, распахнула её и выбежала под дождь.

— Чо! — крикнул Гарри, но за ней уже с мелодичным звоном закрылась дверь.

Воцарилась полнейшая тишина. Все взгляды были устремлены на Гарри. Он бросил на столик галлеон, стряхнул с головы розовое конфетти и вслед за Чо выбежал на улицу.

Там хлестал ливень. Чо нигде не было. Гарри не мог взять в толк, почему всё так обернулось, — ведь полчаса назад они отлично ладили.

— Женщины! — в сердцах бросил он и, сунув руки в карманы, зашлёпал по мокрой дороге. — И чего, спрашивается, ей понадобилось говорить о Седрике? Зачем она постоянно вспоминает такое, от чего превращается в живой поливальный шланг?