Гарри Поттер и Орден Феникса

— Милорд... спасибо, милорд, — прошептал Гадвуд, от облегчения враз осипнув.

— Мне понадобится твоя помощь. Вся информация, какую ты можешь дать.

— Разумеется, милорд, разумеется... всё что угодно...

— Очень хорошо... можешь идти. Пришли ко мне Эйвери.

Гадвуд проворно попятился к двери и, кланяясь, исчез.

Гарри повернулся к стене. Там, в полумраке, висело старое и испятнанное треснувшее зеркало. Гарри приблизился. Отражение становилось всё больше, всё отчётливее... лицо белее кости... красные глаза с прорезями зрачков...

— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!

— Что такое? — заорал вблизи чей-то голос.

Гарри замахал руками, запутался в балдахине и свалился на пол. Сначала он никак не мог понять, где находится; он был уверен, что сейчас опять увидит выступающее из темноты белое, похожее на череп лицо. Затем совсем рядом раздался голос Рона:

— Да хорош метаться-то! Никак тебя не распутаю.

Рон разобрался со шторами, и Гарри увидел освещённое луной лицо друга. Гарри лежал на спине; шрам разрывался от боли. Рон, видимо, собирался ложиться — мантия висела на одном плече.

— Что, на кого-то опять напали? — Рон рывком вздёрнул Гарри на ноги. — На папу? Опять змея?

— Нет... все живы... и здоровы... — хрипло выдохнул Гарри. Лоб горел огнём. — Вот только... Эйвери... ему не светит ничего хорошего... он дал неверные сведения... Вольдеморт в бешенстве...

Гарри застонал, мелко задрожал и бессильно рухнул на кровать, потирая шрам.

— Гадвуд всё исправит... Вольдеморт снова встал на верный путь...

— О чём ты? — испуганно спросил Рон. — Ты что... видел Сам-Знаешь-Кого?

— Я был Сам-Знаешь-Кем, — ответил Гарри и медленно поднёс руку к лицу — вдруг это мертвенно-белая паукообразная лапа? — Сам-Знаешь-Кто был с Гадвудом, это один из беглых Упивающихся Смертью, помнишь? Гадвуд сказал, что Дод не мог этого сделать.

— Чего этого?

— Что-то забрать... он сказал: «Дод, должно быть, и сам знал, что это невозможно»... Дод был под проклятием подвластия... Кажется, Гадвуд сказал, что проклятие наслал отец Малфоя.

— Дода околдовали, чтобы что-то забрать?! — вскричал Рон. — Но, Гарри, это же, наверно...

— Оружие, — закончил Гарри. — Да.

Дверь в спальню распахнулась, и вошли Дин с Шеймасом. Гарри торопливо забросил ноги на кровать. Нельзя показать, что с ним опять случилось нечто странное, — Шеймас только-только перестал считать его психом...

— Так ты говоришь, — Рон близко придвинулся к Гарри, притворившись, будто пьёт воду из его кувшина, — что был Сам-Знаешь-Кем?

— Да, — шепнул Гарри.

Рон захлебнулся; вода полилась с подбородка на грудь. Дин и Шеймас, раздеваясь, шумели, переговаривались и ничего не заметили.

— Гарри, — произнёс Рон, — ты должен рассказать...

— Ничего я не должен, — оборвал Гарри. — Надо было как следует заниматься окклуменцией, ничего бы и не увидел. Я же должен научиться блокировать эту чушь. Так, по крайней мере, они хотят.

Под словом «они» подразумевался Думбльдор. Гарри лёг, повернулся к Рону спиной и через некоторое время услышал скрип матраса — Рон тоже улёгся в постель. Шрам опять стало жечь, и, чтобы не застонать, Гарри вцепился зубами в подушку. Он знал: сейчас, в эту самую минуту, Эйвери карают.

Чтобы поговорить с Гермионой, Гарри и Рону пришлось ждать первой перемены — они хотели быть уверены, что их не подслушают. Они вышли во двор — на улице было прохладно, ветрено, — и там, в любимом уголке, Гарри подробно пересказал свой сон. Гермиона долго молчала и с какой-то болезненной сосредоточенностью разглядывала безголовых Фреда и Джорджа, которые на другом конце двора из-под полы продавали уборы головные.

— Так вот почему его убили, — пробормотала она, оторвав наконец взгляд от близнецов. — Дод попытался украсть оружие, и с ним случилось что-то непонятное. Видимо, само оружие или пространство вокруг защищено мощными заклятиями, чтобы нельзя было дотронуться. Поэтому он повредился в уме и разучился говорить. Но помните, что сказала знахарка? Он выздоравливал. А это большой риск, они не могли такого допустить. Насколько я понимаю, то, что с ним случилось, вызвало шок, и проклятие подвластия пало. Потом речь бы восстановилась и он бы обо всём рассказал... И все узнали бы, что его послали украсть оружие. И конечно, Люциус Малфой легко мог наслать проклятие — он же не вылезает из министерства!

— Он там был даже в день слушания, — подтвердил Гарри. — И... постойте-ка, — добавил он. — Мы его встретили в коридоре возле департамента тайн! Твой папа ещё сказал, что Малфой, наверно, хочет узнать о результатах слушания, но... что, если...

— Стурджис! — в ужасе ахнула Гермиона.

— Что Стурджис? — удивился Рон.