Гарри Поттер и Орден Феникса

— Вы не смотрели? — пролепетал он, переводя взгляд с одного на другую. — Не видели, как я брал мячи?

— Если честно... нет. — Гермиона протянула к нему руку, пытаясь утешить. — Рон, мы не хотели уходить — нам пришлось!

— Да? — Лицо Рона постепенно наливалось краской. — Это почему же?

— Из-за Огрида, — сказал Гарри. — Он решил признаться, откуда у него раны. И попросил пойти с ним в лес. Что нам оставалось? Ты ведь его знаешь. Ну и, короче...

Весь рассказ занял пять минут, и, когда он подошёл к концу, негодование Рона сменилось потрясением.

— Он привёл его с собой и спрятал в лесу?

— Угу, — хмуро буркнул Гарри.

— Нет, — замотал головой Рон, словно отрицание действительности могло её изменить. — Нет, быть не может.

— Очень даже может, — возразила Гермиона. — В Гурпе около шестнадцати футов росту, он любит вырывать с корнем двадцатифутовые сосны и знает меня, — она фыркнула, — под именем Герми.

Рон нервно хохотнул.

— И Огрид хочет, чтобы мы?..

— Учили его английскому языку, да, — подтвердил Гарри.

— Он чокнулся, — почти с восхищением прошептал Рон.

— Да, — раздражённо отозвалась Гермиона, перевернув страницу «Превращений для продолжающих» и рассматривая серию иллюстраций, которые показывали, как сова становится театральным биноклем. — Да. Я уже думаю, что так и есть. Но, к несчастью, он заставил нас пообещать.

— Значит, придётся нарушить обещание, — категорично заявил Рон. — Сами подумайте, у нас экзамены... нам самим до исключения вот столечко. — Он двумя пальцами показал, как мало. — И вообще... помните Норберта? А Арагога? Было когда-нибудь что-нибудь хорошее от Огридовых чудовищ?

— Да, но... мы обещали, — очень тихо ответила Гермиона.

Рон задумчиво пригладил волосы.

— Ладно, — вздохнул он, — Огрида ведь пока не уволили, правда? До сих пор он продержался, может, продержится и до конца года. И нам не придётся иметь дело с Гурпом.

Под жаркими лучами солнца окрестности замка сверкали яркими красками, точно непросохшая картина маслом; безоблачное небо улыбалось собственному отражению в искрящейся глади озера; изредка ветерок прогонял лёгкие волны по атласной зелени газона. Настал июнь. Для пятиклассников он означал только одно: экзамены на С.О.В.У.

Учителя больше не давали домашних заданий, посвящая уроки повторению тем, которые, по их мнению, вероятнее всего могли встретиться на экзаменах. В атмосфере горячечной сосредоточенности Гарри забыл обо всём остальном. Впрочем, на уроках зельеделия он иногда думал: интересно, говорил ли Люпин со Злеем о продолжении занятий окклуменцией? Если и говорил, Злей проигнорировал его слова, как игнорировал самого Гарри. Последнего это весьма устраивало; и без окклуменции дел хватало. Гермиона, к счастью, тоже была поглощена другими заботами и не приставала к нему; она постоянно что-то бормотала себе под нос и уже много дней не вспоминала об одежде для эльфов.

Но не только Гермиона вела себя странно. У Эрни Макмиллана, скажем, появилась неприятная привычка расспрашивать всех и каждого, кто как готовится к экзаменам.

— Вот вы сколько часов в день занимаетесь, примерно? — с маниакальным блеском в глазах спросил он у Гарри и Рона, когда все они перед уроком гербологии стояли у теплицы.

— Не знаю, — пожал плечами Рон. — Сколько-то занимаюсь.

— Больше восьми часов или меньше?

— Наверно, меньше, — немного встревожившись, ответил Рон.

— Я занимаюсь восемь, — гордо надулся Эрни. — Восемь или девять. Час перед завтраком каждый день обязательно. Восемь — это в среднем. Во выходным стараюсь десять. В понедельник занимался девять с половиной. Во вторник похуже — всего семь с четвертью. Потом в среду...

Гарри готов был поставить памятник профессору Спарж за то, что она запустила всех в теплицу номер три и Эрни замолчал.

Между тем Драко Малфой нашёл другой способ посеять панику. За несколько дней до начала экзаменов многие слышали, как он говорил Краббе и Гойлу у класса зельеделия:

— Разумеется, дело не в том, что ты знаешь, а в том, кого знаешь. Вот, например, мой папа. Он много лет дружит с председателем Колдовской экзаменационной комиссии, старушкой Гризельдой Марчбэнкс. Мы приглашаем её на званые ужины и всё такое...

— Как думаете, это правда? — тревожным шёпотом спросила Гермиона у Гарри и Рона.

— Даже если да, что мы можем поделать, — мрачно ответил Рон.

— Вряд ли это правда, — тихо сказал за их спинами Невилл. — Гризельда Марчбэнкс — подруга Ба. И она ни разу не упоминала Малфоев.

— А какая она, Невилл? — тут же спросила Гермиона. — Строгая?

— Похожа на Ба, — подавленно ответил Невилл.

— Но ведь это хорошо, что она тебя знает, правда? — ободрил его Рон.

— Никакой разницы, — ещё печальнее проговорил Невилл. — Ба вечно ей твердит, что я не такой, как отец... ну... сами слышали в святом Лоскуте...

Он не поднимал глаз. Гарри, Рон и Гермиона переглянулись. Они не знали, что сказать. Невилл впервые упомянул об их встрече в больнице.