Гарри Поттер и Орден Феникса

Имена не вспоминались, даты путались. Четвёртый вопрос («На ваш взгляд, введение законов о пользовании волшебными палочками способствовало разжиганию гоблинских восстаний XVIII века или их подавлению?») вообще пришлось пропустить — Гарри решил, что вернётся к нему в самом конце, если останется время. Он взялся было за пятый вопрос («Как в 1749 году был нарушен Закон о секретности и какие меры были введены во избежание повторения инцидента?»), но в итоге у него осталось неприятное ощущение, что он упустил нечто важное; кажется, в этой истории были как-то замешаны вампиры.

Гарри просмотрел вопросы, выискивая те, на которые точно может ответить, и его глаза споткнулись на десятом: «Расскажите об обстоятельствах, вследствие которых была образована Международная конфедерация чародейства, и объясните, почему колдуны Лихтенштейна отказались в неё вступать?»

Это я знаю, — шевельнулось в вялом и дряблом мозгу. Перед внутренним взором всплыл заголовок, написанный почерком Гермионы: «Образование Международной конфедерации чародейства...» Гарри читал это сегодня утром.

Он начал писать, изредка посматривая на песочные часы. Он сидел за Парвати Патил; её длинные чёрные волосы свисали поверх спинки стула. При малейшем движении Парвати в волосах у неё вспыхивали золотые искорки, и Гарри несколько раз ловил себя на том, что внимательно в них всматривается, — тогда приходилось встряхивать головой, чтобы хоть как-то прояснить мозги.

...Вышенекудом Международной конфедерации чародейства стал Пьер Всеммерси, но его назначение было опротестовано колдовской общиной Лихтенштейна, maк как...

Вокруг шуршали перья, и этот звук напоминал мышиную возню. Солнце жгло затылок. Чем же несчастный Всеммерси не угодил колдунам Лихтенштейна? Кажется, это как-то связано с троллями... Гарри снова уставился в затылок Парвати. Если бы я владел легилименцией, то проник бы к ней в голову и узнал, как тролли поссорили Пьера Всеммерси и Лихтенштейн...

Он закрыл глаза и, чтобы исчезла эта ужасная красная пелена, уткнулся лицом в ладони. Всеммерси хотел прекратить охоту на троллей и дать им права... а Лихтенштейну досаждало племя злобных горных троллей... вот в чём было дело.

Гарри открыл глаза. От ослепительной белизны пергамента они заболели и заслезились. Гарри кое-как нацарапал две строчки про троллей и перечитал, что получилось. Не густо. А ведь у Гермионы по этому поводу было написано много страниц.

Он опять закрыл глаза, пытаясь увидеть, вспомнить... Первая встреча Конфедераций проходила во Франции, да, это он написал...

Гоблины хотели участвовать, но были удалены... и это написал...

А из Лихтенштейна никто даже не приехал...

Думай, — приказал он себе, зарывшись лицом в ладони. Вокруг скрипели и скрипели перья, песок утекал и утекал из верхней колбы часов...

А он целеустремлённо, изредка переходя на бег, шагал по холодному тёмному коридору к департаменту тайн, полный решимости всё-таки достичь конца пути... чёрная дверь, как всегда, широко распахнулась перед ним... вот круглая комната с множеством дверей...

Каменный пол... вперёд, вперёд, к следующей двери... вот световые блики на стенах, на полу, и странное механическое тиканье, но — нет времени выяснять, что это такое, надо торопиться...

Осталось всего несколько футов... он подбежал к третьей двери... та послушно, как все прочие, распахнулась...

Огромный зал с полками и стеклянными шарами... сердце бьётся быстро-быстро... теперь-то он узнает... ряд девяносто семь... он повернул налево и побежал по проходу...

Что тут на полу? Бесформенное, чёрное, мечется как раненый зверь... Живот подвело от страха... от возбуждения...

Гарри заговорил пронзительным холодным голосом, в котором не было ничего человеческого:

— Возьми его... подними... я не могу до него дотронуться... но ты можешь...

Чёрное на полу шевельнулось. Гарри увидел белую руку с длинными пальцами, сжимающую волшебную палочку... Свою собственную руку... Пронзительный холодный голос сказал:

— Круцио!

Человек на полу закричал от боли, хотел встать, но, корчась, упал. Гарри расхохотался. Он отвёл палочку, сняв проклятие; человек застонал и обмяк.

— Лорд Вольдеморт ждёт...

Медленно-медленно, на трясущихся руках, человек оторвался от пола и поднял голову. Окровавленное, измождённое лицо искажено болью, подбородок дерзко вздёрнут...

— Тебе придётся убить меня, — прошептал Сириус.

— Разумеется, я так и сделаю, но после, — отвечал ледяной голос. — Сначала ты принесёшь то, что мне нужно, Блэк... думаешь, это была боль? Ошибаешься... у нас масса времени, а твоих криков никто не слышит...

Вольдеморт вновь опустил палочку, и кто-то закричал; очень громко закричал и упал с нагретой парты на холодный каменный пол... Упав, Гарри проснулся, продолжая кричать. Шрам горел огнём, а Большой зал вокруг словно взорвался.

Глава тридцать вторая. Из огня