Гарри Поттер и Орден Феникса

Сначала, постучав в дверь хижины, Гарри подумал, что Огрида нет дома, но вскоре из-за угла выскочил Клык и от великого счастья встречи едва не сбил Гарри с ног. Как выяснилось, Огрид на огороде собирал стручковую фасоль.

— А, Гарри! — просиял он, когда Гарри подошёл к ограде. — Заходь, заходь, одуванчикового сока глотнём... Ну, как жизнь? — спросил Огрид уже за столом. Перед ними стояли стаканы ледяного сока. — Ты... э-э... как вообще, а?

По озабоченному лицу Огрида было понятно, что он имеет в виду не состояние здоровья.

— Нормально, — поспешно ответил Гарри. Говорить о том, что Огрид подразумевал на самом деле, было невыносимо. — Лучше расскажи, где ты был?

— Скрывался в горах, — сказал Огрид. — В пещере, как Сириус, когда он... — Отряд осёкся, хрипло откашлялся, посмотрел на Гарри, отхлебнул сока. — А теперь вот вернулся, — неловко закончил он.

— Выглядишь... получше, — заметил Гарри, намеренно уводя разговор в сторону.

— Чего?.. А... да. — Огрид ощупал лицо. — Гурпи стал намного лучше, намного. Так был рад, когда я возвернулся, уж так рад. Он парень неплохой, честно... я вот думаю, ему бы подружку...

В обычной жизни Гарри постарался бы отговорить Огрида от опасной затеи; ничего хорошего, если в лесу поселится ещё один гигант, точнее гигантесса, возможно, ещё диче и необузданнее, —но сил на споры как-то не было. Ему снова захотелось побыть одному, и, чтобы поскорее завершить визит, он поспешно выглотал сразу полстакана.

— Теперь все знают, что ты говорил правду, — неожиданно и очень мягко сказал Огрид. Он внимательно смотрел на Гарри. — Так-то лучше, да?

Гарри пожал плечами.

— Знаешь... — Огрид наклонился к нему через стол. — Я Сириуса знал подольше твоего... Он умер на поле боя — как хотел...

— Он вообще не хотел умирать! — сердито воскликнул Гарри.

Огрид склонил косматую голову.

— Яс'дело, не хотел, — согласился он. — Но всё равно, Гарри...он был не из тех, которые дома сидят, пока другие дерутся. Он бы извёлся, коли б знал, что не бросился тебе пособить...

Гарри вскочил.

— Мне надо навестить Рона и Гермиону, — как автомат сказал он.

— А, — расстроился Огрид. — А... ладно... тогда пока... заходи, как будет минутка...

— Да... хорошо...

Гарри бросился к двери, распахнул её, выскочил — Огрид даже не успел толком попрощаться — и побрёл обратно. Все опять ему что-то кричали... Он зажмурился, мечтая, чтобы все исчезли, чтобы, когда он откроет глаза, во дворе никого не было...

Ещё несколько дней назад он многое отдал бы, чтобы колдовской мир поверил в возвращение Вольдеморта, признал, что он, Гарри, не лгун и не псих. Но теперь...

Он прошёл вдоль озера, сел на берегу, укрывшись за кустами, и уставился на посверкивающую водную гладь, размышляя...

Быть может, ему потому так хочется быть одному, что после разговора с Думбльдором он остро чувствует свою обособленность. Он словно окружён невидимой стеной. На нём лежит — всегда лежала — печать. Просто раньше он не понимал, что это значит...

И всё же, сидя здесь, на берегу, с невероятной тяжестью на сердце, с незаживающей раной в душе, он не мог толком испугаться. Светило солнце, отовсюду доносился смех, и, хотя Гарри чудилось, будто он принадлежит к совсем иному миру, трудно было поверить, что в его жизни — возможно, под самый занавес — случится убийство...

Он просидел очень долго, глядя на воду и стараясь не думать о крёстном, не вспоминать, как однажды, вон там, на другом берегу, Сириус упал, отгоняя дементоров...

Лишь когда село солнце, Гарри понял, что замёрз. Он встал и пошёл к замку, рукавом утирая лицо.

За три дня до конца учебного года Рона и Гермиону выписали из лазарета. Гермиона то и дело порывалась поговорить о Сириусе, но Рон всякий раз на неё шикал. Гарри не понимал, готов ли к такому разговору; это зависело от настроения. Зато он был уверен: несмотря на все теперешние несчастья, на Бирючинной улице он будет отчаянно скучать по «Хогварцу». Даже зная, почему необходимо проводить там лето, примириться с домом родственников Гарри не мог. Наоборот, на сей раз думать о возвращении было совсем тошно.

Профессор Кхеморидж покинула «Хогварц» за день до окончания триместра. Она крадучись вышла из лазарета во время ужина, явно не желая афишировать своё отбытие, но, к несчастью для себя, встретилась с Дрюзгом, а тот решил воспользоваться последней возможностью и выполнить наказ Фреда и Джорджа. Полтергейст долго преследовал Кхембридж, стукая её по спине то тростью, то носком, набитым мелом. Школьники высыпали в вестибюль смотреть, как она убегает, а кураторы колледжей, хотя и пытались это пресечь, но без особого рвения. Более того, профессор Макгонаголл, невнятно высказав пару упрёков, вернулась за стол и довольно громко выразила сожаление, что не может сама бежать за Кхембридж, подбадривая её криками, поскольку Дрюзг одолжил её палку.

Наступил последний вечер; все упаковали вещи и готовились идти на прощальный пир, а Гарри даже не приступал к сборам.

— Уложишься завтра! — крикнул Рон с порога спальни. — Пошли, я с голоду умираю.

— Я скоро... ты иди вперёд...