Гарри Поттер и орден Феникса

— Тогда почему…

— Это он, должно быть, подослал их… — скорее себе, чем дяде Вернону, негромко сказал Гарри.

— Что-что? Кто, должно быть, подослал их?

— Лорд Волдеморт, — четко произнес Гарри.

Он машинально отметил, как это было забавно: Дурслеи, которые вздрагивали, подскакивали и орали, лишь заслышав о магии, которых буквально перекашивало при одном упоминании о магах или волшебных палочках, даже не поморщились, когда Гарри произнес имя самого страшного темного мага всех времен.

— Лорд… постой-ка, — протянул дядя Вернон. Он поморщился, в его поросячьих глазках вспыхнуло что-то похожее на понимание. — Я слышал это имя… Это… тот, кто…

— Тот, кто убил моих родителей, да, — автоматически закончил Гарри.

— Но он исчез! — раздраженно воскликнул дядя Вернон, даже не задумываясь, что убийство родителей могло быть больной темой для Гарри. — Тот верзила так и сказал. Он исчез!

— Он… он вернулся… — выдавил Гарри.

Краешком сознания Гарри отметил, насколько странно это было — здесь, в надраенной, вылизанной кухне тети Петунии, рядом с современным холодильником и широкоэкранным телевизором, спокойно говорить с дядей Верноном про Лорда Волдеморта. Появление дементоров в Литтл Уингинге, казалось, разрушило невидимую стену, которая разделяла мир Бирючинового проезда и мир магов. Две жизни Гарри перемешались, два мира слились в один, и все, казалось, перевернулось вверх тормашками. Дурслеи интересовались подробностями жизни магов, миссис Фигг знала Альбуса Дамблдора, по Литтл Уингингу шастали дементоры, а сам он мог больше никогда не вернуться в Хогвартс. Голова Гарри загудела еще сильнее.

— Вернулся? — прошептала тетя Петуния.

Она смотрела на Гарри так, как никогда прежде. И впервые в жизни Гарри вдруг понял, почувствовал, что тетя Петуния действительно была сестрой его матери. Он не мог объяснить, почему именно сейчас это так поразило его. Но что он не был единственным человеком в этой комнате, кто догадывался, что означает возвращение Лорда Волдеморта, было очевидно. Да, никогда в жизни тетя Петуния так на него не смотрела. Ее большие светлые глаза, совсем не такие, как у ее сестры, сейчас не были прищурены от гнева или недовольства, — они были широко распахнуты, и в них был страх. Всю жизнь, сколько Гарри помнил, тетя Петуния упорно твердила: никакой магии и никакого другого мира, нежели тот, где живут они с дядей Верноном, не существует. И вот теперь притворству пришел конец.

— Да, — кивнул Гарри, обращаясь уже только к тете Петунии. — Да, он возродился месяц назад. Я видел его.

Тетя Петуния судорожно сжала руками толстые, обтянутые кожаным пиджаком плечи Дадли.

— Постой, — дядя Вернон посматривал то на жену, то на Гарри. Он был явно озадачен и слегка сбит с толку странным подобием взаимопонимания, которое, казалось, возникло между Гарри и тетей Петунией. — Постой-ка… Этот Лорд Волде-как-его-там возродился, говоришь?

— Да.

— Тот, кто убил твоих родителей?

— Да.

— И теперь он посылает за тобой этих… декамеронов?

— Похоже на то, — сказал Гарри.

— Понятненько… — переведя взгляд с побледневшей жены на Гарри, протянул дядя Вернон и подтянул брюки. Казалось, он вот-вот лопнет, его крупное лицо маячило прямо перед глазами Гарри. — В общем, все ясно… — Он набрал полные легкие воздуха — так, что с рубашки на груди едва не полетели пуговицы. — Вон из моего дома, парень!

— Что? — не понял Гарри.

— Ты слышал меня — вон! — проревел дядя Вернон так, что даже тетя Петуния с Дадли слегка подпрыгнули. — Вон! Вон! Я должен был сделать это сто лет назад! Совы прилетают сюда, как к себе домой, пудинги взрываются, половина гостиной разворочена, у Дадли хвост, Мардж болтается под потолком, да еще этот дурацкий летающий форд «Англия»! Вон! Вон! С меня хватит! Сгинь! Ты не останешься здесь ни на секунду, если за тобой охотится какой-то псих! Ты больше не будешь подвергать опасности мою жену и моего сына, от тебя одни неприятности! Хочешь сдохнуть так же, как и твои никчемные родители, — пожалуйста, черт с тобой! Убирайся!

Гарри стоял, словно прикованный к полу, сжав в левой руке письма от Министерства, мистера Уизли и Сириуса. "Оставайся дома, что бы ни случилось. Не выходи из дома".

— Ты слышал меня? — взревел дядя Вернон, нагнувшись вперед так, что его надутое багровое лицо едва ли не вплотную приблизилось к Гарри, и брызжа на него слюной. — Убирайся! Кто-то так хотел уйти полчаса назад! Вот и иди! Убирайся и никогда больше не вздумай появляться на пороге моего дома! Уж не знаю, зачем мы вообще тебя взяли, Мардж была права, мы должны были просто сдать тебя в приют, и все! Мы были слишком мягки с тобой, мы думали, что сможем выбить из тебя эту дурь, сделать из тебя человека, но ты с самого начала был с гнильцой, и с меня хватит… Совы!