Гарри Поттер и Орден Феникса

С волной симпатии к своему крестному, Гарри вдруг подумал, что Сириус, возможно, был единственным человеком, который на самом деле понимал его чувства, поскольку он был в такой же ситуации. Практически все в колдовском мире думали о Сириусе как об опасном убийце и великом подвижнике Вольдеморта, и ему пришлось прожить с этим вот уже 14 лет…

Гарри моргнул. Он только что увидел в пламени то, чего там не должно было быть. Что-то попало в поле зрения, и тут же исчезло. Нет… этого не может быть… он подумал, что это из-за того, что он думал о Сириусе…

— Хорошо. Теперь перепишите это, — сказала Гермиона Рону, протягивая ему исправленный трактат и чистый лист, — затем добавь это заключение, которое я написала для тебя.

— Гермиона, ты действительно самый удивительный человек, которого я когда-либо встречал — слабо произнес Рон, — …и если я еще когда-нибудь тебя обижу…

— …Я узнаю, что ты снова стал нормальным, — ответила Гермиона. Гарри, с твоей работой все в порядке, кроме маленького отрывка в самом конце, мне кажется, ты не расслышал, что говорила профессор Трелони: Европу покрывает лед, а не йод.

— Гарри?

Гарри сполз со своего кресла на обоженный и закопченный коврик у камина, и, стоя на коленях, склонился над пламенем.

— Хм… Гарри? — озадаченно спросил Рон, — Чего ты там сидишь?

— Я только что видел в огне голову Сириуса! — ответил Гарри.

Он говорил довольно спокойно; в конце концов, он действительно видел голову Сириуса в этом самом огне в прошлом году и разговаривал с ней; но, тем не менее, он не был до конца уверен, что он видел ее на самом деле в этот раз… Она исчезла слишком быстро…

— Голову Сириуса? — повторила Гермиона. Ты имеешь в виду — как в прошлом году, когда он говорил с тобой во время Тремудрого Турнира? Но ему не стоило бы делать это сейчас, это было бы слишком… Сириус!

Она открыла от удивления рот, уставившись на огонь; Рон опустил свое перо. Там, посреди танцующего пламени была голова Сириуса, его длинные темные волосы спадали вокруг улыбающегося лица.

— Я уже начал думать, что ты пошел спать раньше, чем исчезнут все остальные — сказал он. — Я проверял каждый час.

— Ты что, прыгал в огонь каждый час? — спросил Гарри, засмеявшись.

— Только на несколько секунд — проверить, что все чисто.

— А что, если тебя бы кто-нибудь увидел? — тревожно спросила Гермиона.

— Да, я думаю, одна девочка-первокурсница, судя по виду, может быть, мельком и увидела меня, но не волнуйся, — поспешно сказал Сириус, когда Гермиона закрыла рот рукой, — Я как раз исчез в тот момент, когда она обернулась, и, бьюсь об заклад, она подумала что это было какое-нибудь причудливое полено.

— Но Сириус, это же ужасно рискованно! — начала Гермиона.

— Ты прямо как Молли, — прервал ее Сириус, — для меня это был единственный способ ответить на письмо Гарри, не прибегая к головоломкам, а любую головоломку можно разгадать.

Когда было упомянуто письмо Гарри, Гермиона и Рон повернулись и уставились на него.

— Ты не говорил, что ты писал Сириусу! — обвиняюще сказала Гермиона.

— Я забыл, — сказал Гарри, что было абсолютной правдой; его встреча с Чу в совяльне совершенно вытеснила из памяти все остальное, — Гермиона, не смотри на меня так, тут никто не может перехватить секретную информацию, правда, Сириус?

— Да, все нормально, — сказал Сириус, улыбаяс, — В любом случае, нам лучше поговорить побыстрее, особенно по такому важному случаю, как твой шрам.

— Что?… — начал Рон.

— Потом расскажем. Продолжай, Сириус! — прервала его Гермиона.

— Хорошо. Я знаю, это не шутки, но мы не думаем, что здесь нужно о чем-то всерьез волноваться. Он же болел весь прошлый год, не так ли?

— Да, и Дамблдор сказал, что это происходит всякий раз, когда Вольдеморт чувствует злобу, — сказал Гарри, не обращая внимания на вздрагивания Рона и Гермионы. — Так что, я думаю, он был всего лишь всерьез рассержен в ту ночь, когда я был на взыскании.

— Да. Сейчас, с его возвращением, это становится намного чаще, сказал Сириус.

— А ты не думаешь, что это как-то связано с тем, что Умбридж прикоснулась ко мне, когда я остался с ней после уроков? — спросил Гарри.

— Я надеюсь, нет, — ответил Сириус. — Я знаю о ее репутации, я уверен, что она — не Упивающаяся Смертью…

— У нее есть с ними что-то общее, — мрачно произнес Гарри, а Рон и Гермиона энергично кивнули в знак согласия.

— Да, но мир не разделен на хороших людей и Упивающихся Смертью, криво усмехнулся Сириус, — Я знаю, она отвратительна, хотя — вы должны были слышать, что Римус говорит о ней.

— А разве Люпин ее знает? — быстро спросил Гарри, вспоминая комментарии Умбридж об опасности кровосмешения во время своего первого урока.

— Нет, — ответил Сириус, — Но два года назад она внесла несколько законопроектов против оборотней, из-за чего ему стало практически невозможно получить работу.

Гарри вспомнил, как потрепанно в те дни выглядел Люпин, и его неприязнь к Умбридж усилилась.

— А что она имеет против оборотней? — зло спросила Гермиона.