Гарри Поттер и Орден Феникса

Серьезно, Рон, ты же не хочешь быть таким же, как этот Поттер; это может очень сильно повредить твоей будущей карьере, я имею в виду и время после окончания школы. Как ты, безусловно, должен знать от нашего отца, сопровождавшего его на суд, у Поттера было дисциплинарное слушание этим летом перед Виценгамотом и, похоже, он выпутался с большим трудом. Его отпустили по чисто техническим причинам, и если ты спросишь меня и многих других, я убежден, что он виноват в том, что совершил.

Возможно, ты опасаешься прекратить свои отношения с Поттером, — я знаю, что он может вести себя неуравновешенно, и, насколько я знаю, он вспыльчив, — но если тебя это тревожит, или если в его поведении есть еще что-нибудь, что тебя беспокоит, я призываю тебя сказать об этом Долорес Умбридж, несомненно очаровательной женщине, которая, как я знаю, всегда будет счастлива дать тебе совет.

Кроме того, как я намекнул выше, власти Дамблдора в Хогвартсе скоро придет конец. Поэтому твоя преданность, Рон, должна быть обращена не к нему, а к школе и Министерству. Мне было очень жаль слышать это, но тем не менее, Профессор Умбридж столкнулась с непониманием и почти полным отсутствием поддержки со стороны преподавателей в своих стараниях внести в Хогвартс те необходимые изменения, которые так горячо желает видеть Министерство (хотя у нее все пойдет намного лучше, начиная со следующей недели — читай завтрашнюю "Прорицательскую газету"!). Скажу только одно: студент, который проявит желание помочь Профессору Умбридж сейчас, может добиться очень многого буквально через пару лет!

Прошу прощения, что не повидался с вами этим летом. Мне очень больно критиковать наших родителей, но я боюсь, что не могу жить с ними под одной крышей, пока они продолжают общаться с опасным окружением Дамблдора. (Если ты будешь писать о чем-нибудь Маме, ты можешь сказать ей, что Стурджис Подпор, который был большим другом Дамблдора, был послан в Азкабан за проникновение в Министерство. Возможно, это откроет их глаза на то, с какими преступниками они общаются). Я думаю, что смог очень удачно избежать общества этих людей, — Министр в самом деле очень милостив ко мне, — и, я надеюсь, Рон, что ты не дашь семейным узам ослепить тебя относительно убеждений и действий наших родителей. Я искренне надеюсь, что, в свое время они поймут, как сильно ошибались, и я, конечно, готов принять их извинения, когда это время настанет.

Пожалуйста, внимательно обдумай то, что я написал тебе, особенно относительно Гарри Поттера, и снова прими мои поздравления с назначением на должность старосты.

Твой брат,

Перси.

Гарри взглянул на Рона.

— Хорошо, — сказал он, стараясь говорить таким тоном, будто все это письмо воспринял как шутку, — если ты хочешь… хм… забыл… — Он пробежал взглядом по письму Перси, — о, да, "прекратить отношения" со мной, то, клянусь, я не вспылю.

— Отдай это, — сказал Рон, протянув руку. — Он…, - судорожно сказал Рон, разрывая письмо Перси пополам, — …самый большой, разрывая письмо на четвертинки, — …в мире — разрывая на восемь частей, — …мерзавец, — и выкинул остатки письма в огонь.

— Давай, нам нужно успеть закончить это до заката, — оживленно сказал он Гарри, снова разворачивая перед собой трактат для профессора Трелони.

Гермиона смотрела на Рона со странным выражением на лице.

— О, дайте их мне… — внезапно сказала она.

— Что? — удивился Рон.

— Дайте их мне, Я проверю их и исправлю, — предложила она.

— Ты серьезно? Ах, Гермиона, ты наша спасительница! — воскликнул Рон, — Что я могу…

— Ты можешь сказать: "Мы обещаем, что никогда не будем так запускать домашние задания", — отвлеченно произнесла она, протянув руки за их пергаментами.

— Огромное спасибо, Гермиона! — слабо проговорил Гарри, передавая свой трактат, и протер глаза.

Время было уже за полночь, и в гостиной не было никого, кроме их троих и Косолапуса. Единственным доносившимся звуком был скрип пера Гермионы, вычеркивающей одно за другим предложения в их сочинениях, а также шелест страниц, когда она сверялась со множеством книг, разбросанных по столу. Гарри был изнурен. Он опять ощущал необычное, болезненное, пустое чувство внутри, не имевшего ничего общего с усталостью, а возникло из-за этого письма, которое сейчас съеживалось в пламени.

Он знал, что половина Хогвартса считала его, как минимум, странным, даже сумасшедшим; он знал, что "Прорицательская газета" писал про него лживые статьи в течение многих месяцев, но было что-то в этом письме Перси, в этих советах Рону оставить его и даже рассказать о нем Умбридж, что делало эту ситуацию реальной, как никогда прежде. Он знал Перси четыре года, был у него дома во время летних каникул, жил с ним в одной палатке во время Всемирного Чемпионата по Квиддичу, и даже получил от него высокие оценки на прошлогоднем Тремудром Турнире, — и сейчас Перси думает о нем как о неуравновешенном и, возможно, вспыльчивом человеке.