Гарри Поттер и Орден Феникса

   Худо-бедно пережить этот день Гарри помогали две мысли: во-первых, он помнил о том, что учебная неделя почти что подошла к концу; во-вторых, у него была надежда на то, что, отбывая последнее наказание у Амбридж, каким бы кошмаром оно ни грозило обернуться, он при определенном везении сможет хотя бы издали увидеть, как будет проходить испытания Рон, так как окна ее кабинета выходили как раз на поле для квиддича. Это был, конечно, слабый лучик надежды, но Гарри радовался всему светлому, что способно было проникнуть сквозь окутывавшую его беспросветную тьму. Впервые за время пребывания в Хогвартсе учебный год начинался столь отвратительно.

   Тем же вечером, ровно в пять, он постучал в дверь кабинета профессора Амбридж, искренне надеясь, что это в последний раз, и переступил порог кабинета, получив на то разрешение. На задрапированном кружевом столике его ждал чистый лист пергамента, а рядом лежало остро очиненное черное перо.

   - Вы знаете, что нужно делать, мистер Поттер, - сладко улыбаясь, проговорила Амбридж.

   Гарри взялся за перо и посмотрел в окно. Переместиться бы хоть на дюйм правее… Ему это удалось, когда он немного сдвинул стул, изображая, будто хочет сесть ближе к столу. Теперь из окна открывался вид на Гриффиндорскую сборную, игроки которой мелькали высоко над полем, а внизу у высоких шестов с кольцами выстроилось с полдюжины темных фигур, явно дожидавшихся своей очереди занять позицию у ворот. Гарри со своего места невозможно было определить, который из них Рон.

   Я не должен лгать, принялся писать Гарри. Рана на правой руке открылась и снова стала кровоточить.

   Я не должен лгать. Рана стала глубже, причиняя жгучую боль.

   Я не должен лгать. По запястью заструилась кровь.

   Гарри снова украдкой посмотрел в окно. Тот, кто охранял ворота, делал это крайне неудовлетворительно. Лишь на несколько секунд Гарри решился задержать взгляд на происходящем, и этих секунд хватило, чтобы Кейти Белл дважды поразила ворота. Втайне уповая на то, что хранителем ворот на этот раз был не Рон, Гарри опустил глаза к закапанному кровью пергаменту.

    Я не должен лгать.

    Я не должен лгать.

   Гарри отводил глаза от пергамента всякий раз, как до его слуха долетал либо скрип пера Амбридж, либо звук отодвигаемого ящика стола - тогда он понимал, что это безопасный момент. Третий испытуемый проявил себя весьма неплохо, четвертый был совершенно безнадежен, пятый очень технично увернулся от бладжера, но затем замешкался и тут же пропустил совсем несложный мяч. Между тем за окном смеркалось, и Гарри сомневался, что ему удастся разглядеть шестого и седьмого.

   Я не должен лгать.

   Я не должен лгать.

   Теперь уже весь пергамент был закапан его кровью, а руку пронзала нестерпимая боль. Когда он снова глянул в окно, на поле для квиддича опустилась ночь и полностью скрыла его из виду.

   - Ну что же, давайте проверим, достаточно ли хорошо усвоен урок, - елейным голосом проговорила Амбридж спустя полчаса .

   Она приблизилась к нему и своей кургузой ладонью с короткими, унизанными кольцами пальцами ухватила руку Гарри, чтобы проверить, насколько глубоко слова врезались в его плоть. И в тот же миг теперь уже не рука, а шрам на лбу полыхнул огнем, и эта новая боль отозвалась необъяснимым ощущением где-то в подреберье.

   Гарри вырвал руку из ее хватки и вскочил на ноги, испепеляя ее взглядом. А она улыбалась в ответ во весь свой широкий, бесформенный рот.

   - Как больно, правда? – бархатным голосом произнесла она.

   Он не ответил. Сердце бешено колотилось. О чем она говорила? О руке? Или она поняла, какую боль он только что испытал в области шрама?

   - Что же, мистер Поттер, думаю, вы меня услышали. Можете быть свободны.

   Гарри схватил портфель и пулей вылетел из кабинета.

   Спокойствие, только спокойствие, уговаривал он себя, галопируя вверх по лестнице. Необязательно все так, как тебе кажется…

   - «Мимбулус Мимблетония»! – тяжело дыша, бросил он Дородной Даме, и та вновь открыла для него вход.

   Он был встречен восторженным криком, едва только переступил порог гостиной. Навстречу ему бросился Рон с сияющей улыбкой на лице и кубком, наполненным сдобным элем, которым он на бегу заливал мантию.

   - Гарри, я смог, меня приняли, я теперь хранитель ворот!

   - Да ну? Это же здорово! - выдавил из себя Гарри, прилагая усилия к тому, чтобы улыбка была искренней, в то время как сердце продолжало неистово стучать, а рука кровоточила и причиняла страдание.

   - Выпей сдобного эля, - сказал Рон и впихнул ему в руку бутылку. – До сих пор не могу поверить… А куда запропастилась Гермиона?

   - Да вон она, - указал на стоявшее возле камина кресло Фред, потягивая сдобный эль. Гермиона тихо дремала в кресле, держа в руке наполненный кубок, готовый в любой момент опрокинуться.

   - Вообще-то, когда я ей рассказал, она обрадовалась, - немного сник Рон.