Гарри Поттер и Орден Феникса

   - Из-за страха? Никогда сэр Николас де Мимси Порпингтон не был обвинен в трусости! Благородная кровь в моих венах…

   - Какая кровь? – перебил его Рон. – Не станешь же ты утверждать, что…

   - Это образное выражение! – отрезал Почти Обезглавленный Ник, доведенный до такой степени негодования, что его голова начала угрожающе подрагивать на недоотрубленной шее. – Полагаю, что никто не станет лишать меня права хотя бы выбирать слова, которые я использую в своей речи, раз уж мне недоступны другие радости, такие как еда и питье! Впрочем, меня, смею вас заверить, не удивишь выходками учеников, которые глумятся над моей смертью!

   - Ник, он и не думал глумиться над твоей смертью! – воскликнула Гермиона, бросая на Рона испепеляющий взгляд.

   К несчастью, Рон вновь успел набить рот до опасного состояния, грозившего взрывом, и все, на что он сподобился, свелось в короткому: «Неумал лумишша». Но только Ник, похоже, не счел это убедительным извинением. Воспарив в воздух, он поправил шляпу с пером и начал отдрейфовывать к противоположному концу стола, где и обрел покой между братьями Криви - Колином и Деннисом.

   - Браво, Рон, - сердито выпалила Гермиона.

   - А что такого? – огрызнулся Рон, проглотив, наконец, еду. – Уже и простой вопрос задать нельзя?

   - Да ну тебя, - раздраженно буркнула Гермиона, и оставшуюся часть банкета оба молчали, дуясь друг на друга.

   Подобные стычки между Роном и Гермионой были не в новинку для Гарри, поэтому он и не стал пытаться их помирить, а решил, что время можно потратить с куда большей пользой: не торопясь доесть пирог с почками, а после перейти к своему любимому торту из патоки.

   Когда все ученики насытились, и Зал опять наполнился гулом голосов, Дамблдор еще раз поднялся из-за стола. Разговоры тотчас прекратились, и все развернулись лицом к Ректору. Гарри начал погружаться в приятную дремоту, мечтая об уютной, теплой и мягкой кровати на четырех стойках, дожидавшейся его наверху…

   - Что же, пока наши организмы переваривают восхитительные яства, я прошу уделить мне несколько минут вашего внимания и прослушать объявления, которые я традиционно делаю в начале каждого учебного года, - обратился к ученикам Дамблдор. – Первокурсники обязаны знать, что ученикам запрещено заходить в Лес, расположенный на территории замка – хотелось бы надеяться, что некоторые из наших старших учеников это тоже, наконец, усвоили. (Гарри, Рон и Гермиона обменялись лукавыми улыбками).

   - Школьный смотритель мистер Филч попросил меня – в четыреста шестьдесят второй раз, если верить его подсчетам, - напомнить всем вам, что в коридорах замка во время перемен запрещено использование магии, а также многое другое. Расширенный перечень запрещенных действий вы найдете на двери кабинета мистера Филча.

   - В новом учебном году произошли две замены в составе преподавателей. Мы рады возвращению профессора Труххль-Дуб, которая будет вести уроки по уходу за магическими существами. Мы также рады представить вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных Искусств.

   По Залу прокатилась волна вежливых, но весьма сдержанных аплодисментов, а Гарри, Рон и Гермиона обменялись взглядами, в которых недвусмысленно угадывалась паника: Дамблдор не упомянул, надолго ли вернулась Труххль-Дуб.

   Дамблдор продолжил:

   - Отборочные испытания кандидатов в сборные факультетов по квиддичу назначены на…

   Он вдруг замолчал и вопросительно посмотрел на профессора Амбридж. Так как Амбридж стоящая ненамного превосходила ростом Амбридж сидящую, несколько мгновений никто не понимал, почему Дамблдор прервал свою речь. Когда же раздалось ее «кхм, кхм», стало очевидно, что она поднялась со своего места и намеревается сказать речь.

   Недоумение Дамблдора длилось всего мгновение, затем он любезно сел и обратил к профессору Амбридж наивнимательнейший взгляд, словно ничего так не жаждал, как только внимать ее речам. Однако другим преподавателям не удалось столь же умело замаскировать свое удивление. Профессор Спраут так высоко вскинула брови, что они затерялись в ее буйной прическе, а у профессора МакГонагалл губы вытянулись в такую тонкую нить, какой Гарри пока не доводилось видеть. Еще не бывало случая, чтобы новый преподаватель решился перебить Дамблдора. Многие из учеников тихо ухмылялись: эта дама явно не имела ни малейшего представления о Хогвартских порядках.

   - Благодарю вас, Ректор, - манерно проговорила профессор Амбридж, - за радушное приветствие.

   У нее был высокий тембр голоса, как у маленькой девочки, и говорила она с жеманным придыханием. На Гарри накатила мощная волна неприязни, причину которой он не в состоянии был себе объяснить. Но одно он понимал ясно: ему было отвратительно в ней абсолютно все, от нелепого голоса до мохнатого розового кардигана. Вновь тихо откашлявшись («кхм, кхм»), она продолжила:

   - Признаться, мне чрезвычайно приятно вернуться в Хогвартс! – Она улыбнулась, обнажив заостренные книзу зубы. – И видеть столько счастливых юных лиц, приветствующих меня!