Гарри Поттер и Принц-полукровка.

- Тебе очень важно это понять! - Дамблдор, встал и теперь расхаживал по комнате, за ним со свистом развевались полы его сверкающей мантии. Гарри никогда еще не видел его в таком оживлении. - Попытавшись убить тебя, Волдеморт сам выделил исключительного человека, сидящего сейчас передо мной, и дал ему все карты в руки! Волдеморт сам виноват в том, что ты смог видеть его мысли, его цели и даже стал понимать язык, похожий на змеиный, на котором он отдает приказы. И все же, Гарри, несмотря на твою исключительную возможность заглядывать в его мир (кстати, за обладание таким даром любой пожиратель смерти готов на убийство), тебя ни разу не искушали темные силы, никогда, ни на секунду ты не выказал ни малейшего желания стать одним из последователей Волдеморта!

- Конечно! - возмущенно ответил Гарри. - Он убил моих маму и папу!

- Одним словом, тебя защищает твоя способность любить! - громко сказал Дамблдор. - Единственное, что может защитить от ловушки власти, подобной власти Волдеморта! Несмотря на все искушения, которым ты подвергался, несмотря на все страдания, ты остался чист сердцем, точно как в одиннадцать лет, когда ты посмотрел в зеркало, отразившее желания твоего сердца, и оно показало тебе единственный способ остановить лорда Волдеморта, а не безнравственность или богатства. Гарри, ты хоть представляешь себе, как мало волшебников увидели бы в этом зеркале то же, что ты? Волдеморту стоило тогда знать, с чем он имеет дело, но он не знал! Зато знает теперь. Ты без вреда для себя можешь впорхнуть в разум Волдеморта, но он, как выяснилось в Министерстве, не может овладеть тобой, не испытывая смертных мук. Не думаю, Гарри, что он понимает, почему, но чему тут удивляться, если он так торопился искалечить собственную душу, что не удосужился понять бесподобную силу души целостной и незапятнанной.

- Но, сэр, - сказал Гарри, героически стараясь, чтобы вопрос его не звучал так, будто он спорит с директором, - итог ведь один? Я должен попытаться его убить, или…

- Должен? - повторил Дамблдор. - Конечно, должен! Но не из-за пророчества! А потому, что ты сам не успокоишься, пока не попытаешься! Мы оба это знаем! Ну, пожалуйста, представь себе на минутку, что ты никогда не слышал этого пророчества! Что бы ты тогда чувствовал к Волдеморту? Подумай!

Гарри смотрел, как Дамблдор шагает вперед и назад перед ним, и думал. Он подумал о своей матери, об отце и о Сириусе. Он подумал о Седрике Диггори. Подумал обо всех известных ему ужасных вещах, которые сделал Волдеморт. В груди у него как будто вспыхнул огонь, обжигая горло.

- Я бы хотел, чтобы его прикончили, - тихо сказал Гарри. - И хотел бы сделать это сам.

- Разумеется, хотел бы! - воскликнул Дамблдор. - Понимаешь, пророчество не означает, что ты должен что-то делать! Но из-за него лорд Волдеморт отметил тебя как своего противника… Иными словами, ты волен выбирать свой путь, совершенно волен пренебречь пророчеством! Но Волдеморт продолжает придавать ему значение. Он будет продолжать охотиться на тебя… а потому совершенно ясно, что…

- Что один из нас в конце концов убьет другого, - закончил Гарри. - Да.

Но он наконец понял, что пытался сказать ему Дамблдор. Разница, подумал он, здесь такая: или тебя тащат на арену, где ты должен биться насмерть, или ты сам, с гордо поднятой головой, идешь туда. Кто-то, возможно, скажет, что выбор невелик, но Дамблдор знает - и я тоже знаю, и мои родители знали, с неистовой гордостью подумал Гарри - что это совсем другое дело.

Глава 24.

Изнуренный, но обрадованный результатами своей ночной работы, Гарри пересказал Рону и Гермионе все, что произошло, утром на уроке заклинаний (перед этим наложив Муффлиато на тех, кто был поблизости). К его полному удовлетворению, обоих впечатлило то, как он выудил у Слагхорна воспоминание, а рассказ о хоркруксах Волдеморта и обещании Дамблдора взять Гарри с собой, если он отыщет еще один, просто поверг их в трепет.

- Вот это да! - воскликнул Рон, когда Гарри наконец поведал обо всем. Рон рассеянно махал волшебной палочкой в сторону потолка, не обращая ни малейшего внимания на то, что делает. - Да… Ты в самом деле пойдешь с Дамблдором… и вы попытаетесь уничтожить… ничего себе!

- Рон, из-за тебя снег пошел, - терпеливо сказала Гермиона, хватая его за запястье и отводя палочку от потолка, с которого и вправду начали падать большие белые хлопья. Гарри заметил, как Лаванда Браун с соседней парты устремила на Гермиону свирепый взгляд сильно покрасневших глаз, и та сразу же выпустила руку Рона.

- Ой, точно, - отозвался Рон, с легким удивлением глядя на свои плечи. - Прости… теперь как будто у всех у нас жуткая перхоть…

Он смахнул с плеча Гермионы немного искусственного снега, Лаванда расплакалась. Рон с виноватым видом повернулся к ней спиной.

- Мы расстались, - проговорил он уголками губ. - Вчера вечером. Когда она увидела, как я выхожу с Гермионой из спальни. Тебя-то она, ясно, не видела, и подумала, что мы были вдвоем.

- А, - протянул Гарри. - Ну… ты ведь не против того, что все закончилось, да?