Гарри Поттер и Принц-полукровка

— А из-за чего? — спросил Гарри как можно безразличнее. Они свернули в коридор седьмого этажа, совершенно пустой, если не считать одной очень маленькой девочки, которая разглядывала гобелен с троллями в балетных пачках. При виде шестиклассников она так испугалась, что выронила из рук тяжёлые медные весы.

— Ничего страшного! — ласково успокоила её Гермиона, бросаясь на помощь. — Держи... — Она постучала по разбитым весам волшебной палочкой и произнесла: — Репаро.

Девочка даже не сказала спасибо. Она словно вросла в землю и не отрываясь смотрела им вслед. Рон обернулся.

— С каждым годом они становятся меньше и меньше, — проговорил он.

— Ну и ладно, — с лёгким нетерпением отозвался Гарри. — Гермиона, так почему Джинни поругалась с Дином?

— Дин смеялся, что Маклагген попал в тебя Нападалой, — ответила Гермиона.

— Наверное, это и вправду было смешно, — резонно заметил Рон.

— Ни чуточки! — жарко возразила Гермиона. — Это было ужасно! Если бы Пикс и Дауж не подхватили Гарри, он бы страшно расшибся!

— Конечно, но Джинни и Дину незачем из-за этого расставаться, — сказал Гарри, по-прежнему изображая незаинтересованность. — Или они не расставались?

— Нет — но почему это тебя так волнует? — Гермиона пристально посмотрела на Гарри.

— Просто не хочу, чтобы в команде всё опять пошло кувырком! — поспешил объяснить он, но Гермиона не сводила с него подозрительного взгляда, и Гарри страшно обрадовался, когда его окликнули сзади, дав тем самым предлог повернуться к Гермионе спиной.

— А, привет, Луна.

— Я ходила к вам в лазарет, — сообщила Луна, роясь в рюкзаке. — Но там сказали, что вас уже выписали... — Она сунула в руки Рону нечто, напоминающее зелёную луковицу, большой мухомор и что-то вроде горстки кошачьего помёта, а потом наконец извлекла потрёпанный пергаментный свиток и протянула его Гарри: — Вот, просили тебе передать.

Гарри увидел, что это приглашение на индивидуальное занятие к Думбльдору, развернул пергамент и тут же объявил Рону и Гермионе:

— Сегодня вечером.

— А ты очень здорово комментировала! — похвалил Рон, когда Луна стала забирать у него луковицу, мухомор и кошачий помёт. Луна неопределённо улыбнулась:

— Издеваешься, да? Все говорят, это было ужасно.

— Нет, я серьёзно! — заверил Рон. — Давно не получал такого удовольствия! Кстати, что это? — поинтересовался он, поднимая вверх луковицу.

— Ой, это корнеплох, — сказала Луна, запихивая кошачий помёт с мухомором обратно в рюкзак. — Хочешь, оставь себе. У меня их навалом. Отлично отгоняют зажиручих загланцев.

Она ушла, а Рон стоял, давясь от смеха, с корнеплохом в руках. Затем они снова зашагали в Большой зал.

— Знаете, а она мне всё больше нравится, эта Луна, — изрёк Рон. — Она, конечно, чокнутая, но в хорошем...

Он осёкся. У подножия мраморной лестницы с грозным видом стояла Лаванда Браун.

— Привет, — нервно пролепетал Рон.

— Смываемся, — пробормотал Гарри Гермионе, и они прошмыгнули мимо, но всё равно услышали слова Лаванды:

— Почему ты не сказал, что тебя сегодня выписывают? И с какой это стати с тобой она?

Рон появился за столом через полчаса, надутый и раздражённый. Он сел с Лавандой, но, насколько видел Гарри, за весь завтрак не обменялся с ней ни единым словом. Гермиона вела себя так, будто её это совершенно не касается, но раз или два Гарри ловил на её лице необъяснимо довольную усмешку. В тот день она вообще пребывала в приподнятом настроении, а вечером даже снизошла до того, чтобы проверить (иначе говоря, дописать) сочинение Гарри по гербологии — а ведь раньше решительно отказывалась, зная, что Гарри даёт списывать Рону.

— Спасибо тебе большое. — Гарри легонько хлопнул Гермнону по спине. Потом взглянул на часы и увидел, что уже почти восемь. — Слушай, мне пора, а то опоздаю к Думбльдору...

Она не ответила, только с утомлённым видом вычеркнула из его сочинения ещё несколько неудачных предложений. Гарри, улыбаясь, вылез через дыру за портретом и побежал к кабинету директора. При упоминании об ирисочных эклерах горгулья отскочила в сторону. Гарри, перепрыгивая через две ступеньки, поднялся по винтовой лестнице и постучал в дверь ровно в ту минуту, когда часы за ней пробили восемь.

— Войдите, — раздался голос Думбльдора, но, стоило Гарри протянуть руку к двери, как её рывком распахнули изнутри. На пороге возникла профессор Трелони.

— Ага! — закричала она, театрально указывая перстом, и уставилась на Гарри сквозь огромные очки, часто моргая. — Вот из-за кого меня беспардонно вышвырнули из кабинета!

— Моя дорогая Сибилла, — с лёгким раздражением ответил Думбльдор, — никто вас ниоткуда не вышвыривал, тем более беспардонно. Просто Гарри назначено, а мы, кажется, уже всё обсудили...

— Великолепно, — оскорблённо изрекла она. — Вы не желаете убрать эту жалкую клячу, этого узурпатора! Пусть... может быть, в другой школе мои таланты оценят по достоинству...

Профессор Трелони стремительно прошла мимо Гарри и скрылась из виду на винтовой лестнице; было слышно, как она споткнулась, очевидно, наступив на одну из волочившихся по полу шалей.