Гарри Поттер и Принц-полукровка

В облачном небе над башнями замка всё чаще появлялись ярко-голубые прогалины, но эти признаки приближения лета совершенно не радовали Гарри. У него ничего не получалось — ни выследить Малфоя, ни вызвать Дивангарда на доверительную беседу и заставить поделиться воспоминанием, которое тот скрывал несколько десятилетий.

— Последний раз говорю: забудь о Малфое, — решительно велела Гермиона.

Они, пообедав, сидели во дворе и грелись на солнышке. Рон и Гермиона держали министерскую брошюрку «Аппарирование: распространённые ошибки и способы их избежать» — сегодня у них был экзамен. Похоже, однако, что брошюрка не успокаивала нервы: стоило из-за угла появиться какой-то девочке, Рон вздрогнул и полез прятаться за Гермионой.

— Это не Лаванда, — устало сказала та.

— А, хорошо, — успокоился Рон.

— Гарри Поттер? — заговорила девочка. — Просили тебе передать.

— Спасибо...

Гарри с упавшим сердцем взял маленький пергаментный свиток и подождал, когда девочка отойдёт подальше.

— Думбльдор говорил, что, пока я не добуду воспоминание, занятий больше не будет.

— Может, он хочет узнать, как твои успехи, — предположила Гермиона.

Гарри развернул послание, но вместо узкого косого почерка Думбльдора увидел неровные каракули, очень неразборчивые — пергамент был сильно закапан, и чернила местами расплылись: 

Дорогие Гарри, Рон и Гермиона!

Арагог ночью скончался. Гарри и Рон, вы его знали и помните, какой он был необыкновенный. Гермиона, тебе он тоже понравился бы. Похороны вечером, и очень хорошо, ежели вы тоже придёте. На закате, в его любимое время. Я знаю, вам поздно на улицу нельзя, но у вас есть плащ. Я бы не просил, но одному такое не сдюжить.

Огрид

— Прочти. — Гарри сунул записку Гермионе.

— Ой, я вас умоляю! — воскликнула она, быстро пробежав письмо глазами и передав Рону. У того от возмущения глаза вылезли на лоб.

— Совсем сбрендил! — разъярился он. — Да эта его чудина отдала нас с Гарри своим сородичам на съедение! Дескать, угощайся, народ! А мы теперь, значит, рыдай над его паскудным волосатым трупом?

— Дело не только в этом, — сказала Гермиона. — Он просит нас поздно вечером выйти из замка, хотя прекрасно знает, что меры безопасности стали в миллион раз строже и что будет, если нас поймают.

— Мы и раньше ходили к нему в гости по вечерам, — возразил Гарри.

— Да, но ради такого? — отозвалась Гермиона. — Когда Огрид правда нуждался в помощи, мы многим рисковали, но... в конце концов... Арагог уже умер. Если б речь шла о его спасении...

— Тогда я бы точно пас, — твёрдо заявил Рон. — Гермиона, ты с ним не была знакома. Поверь, смерть ему очень на пользу.

Гарри забрал у него записку и посмотрел на расплывшиеся чернильные пятна. Слёзы лились на пергамент ручьём...

— Гарри, надеюсь, ты не собираешься идти? — спросила Гермиона. — И напороться на взыскание из-за такой глупости?

Гарри вздохнул.

— Знаю, знаю, — сказал он. — Огрид спокойно похоронит Арагога и без нас.

— Вот именно, — с явным облегчением ответила она. — Слушай, сегодня днём на зельеделии почти никого не будет, у нас же экзамен... попробуй как-нибудь умаслить Дивангарда!

— Думаешь, на пятьдесят седьмой раз мне наконец улыбнётся удача? — горько усмехнулся Гарри.

— Удача! — вдруг воскликнул Рон. — Гарри, вот оно — удача!

— То есть?

— Выпей зелье удачи!

— Рон, точно... точно! — потрясённо вскричала Гермиона. — Конечно! Как я сама не додумалась?

Гарри уставился на друзей:

— Фортуну фортунату? Не знаю... я хотел её поберечь...

— Для чего? — изумлённо спросил Рон.

— Что может быть важнее этого воспоминания? — поддержала Гермиона.

Гарри не ответил. Мысль о драгоценном флакончике давно таилась в глубинах его сознания; там зрели смутные, неясные мечты: Джинни порывает с Дином, Рон почему-то радуется, что она теперь встречается с Гарри... Он сам себе не признавался в этом, разве что во сне или на сумеречной границе между сном и явью...

— Гарри? Где ты витаешь? — окликнула Гермиона.

— Что?.. А, да, конечно, — сказал он, приходя в себя. — Да... хорошо. Если мне сейчас не удастся разговорить Дивангарда, вечером приму фортуну и попробую ещё раз.

— Решено, — бодро произнесла Гермиона, встала и исполнила грациозный пируэт. — Направление... настрой... неспешность... — пробормотала она.

— Прекрати, — взмолился Рон, — меня и так тошнит... Ой, скорей, прячьте меня!

Во дворе появились ещё две девочки, и Рон нырнул за спину Гермионы.

— Это не Лаванда, — досадливо бросила она.

— Отлично. — Рон осторожно выглянул из-за её плеча. — Эй, смотрите, они грустные какие-то.

— Это сёстры Монтгомери и, естественно, они грустные — ты не слышал про их младшего брата? — удивилась Гермиона.

— Честно говоря, я уже не успеваю следить, что у кого творится с родственниками, — ответил Рон.