Гарри Поттер и Принц-полукровка

— Да, — ответил Думбльдор. — Конечно, здесь мы опять обращаемся к сфере догадок, но всё же дальнейший ход событий не так трудно вычислить. Дело в том, что через несколько месяцев после тайной свадьбы Том Реддль вернулся домой без жены. По слухам, он утверждал, что его «околпачили», «обдурили». Я думаю, он знал, что одно время находился под воздействием колдовских чар, но, осмелюсь предположить, не рассказывал об этом в таких выражениях, опасаясь, что его примут за сумасшедшего. Однако люди решили, что Меропа солгала ему, притворилась, будто ждёт ребёнка, и потому он на ней женился.

— Она же действительно родила ребенка.

— Да, но только через год после свадьбы. Том Реддль бросил её беременную.

— А что случилось? — спросил Гарри. — Почему перестало действовать любовное зелье?

— Опять же остаётся только гадать, — проговорил Думбльдор. — Мне кажется, Меропа так сильно любила мужа, что не могла держать его в рабстве колдовством и решила отказаться от зелья. Она была без ума от него и, наверное, убедила себя, что и он влюбился в неё по-настоящему. Или считала, что он останется с ней ради ребёнка. В любом случае бедняжка ошиблась. Он бросил её, никогда не искал с ней встреч и не потрудился узнать, что стало с сыном.

Небо за окном стало чернильно-чёрным; лампы как будто засветились ярче.

— Пожалуй, Гарри, на сегодня достаточно, — чуть погодя сказал Думбльдор.

— Да, сэр.

Гарри встал, но не спешил уходить.

— Сэр... а это важно — знать прошлое Вольдеморта?

— Очень важно, — ответил Думбльдор.

— А это... имеет отношение к пророчеству?

— Самое прямое.

— Понятно. — Гарри, хоть и недоумевал, всё же успокоился.

Он шагнул к двери, но вспомнил ещё кое-что и снова обернулся:

— Сэр, а Рону с Гермионой можно рассказать?

Думбльдор, подумав, ответил:

— Да. Полагаю, мистер Уизли и мисс Грейнджер доказали, что им можно доверять. Но, Гарри, пожалуйста, попроси их не рассказывать никому больше. Нехорошо, если пойдут слухи о том, сколько мне всего известно о тайнах лорда Вольдеморта.

— Нет, сэр, кроме них, никто не узнает. Спокойной ночи.

Он почти уже дошёл до двери, когда вдруг увидел на одном из тонконогих столиков с хрупкими серебряными приборами уродливое золотое кольцо с большим, надтреснутым чёрным камнем. Уставившись на него, Гарри пробормотал:

— Сэр, это кольцо...

— Да? — откликнулся Думбльдор.

— Я видел его на вас, когда мы были у профессора Дивангарда.

— Верно, — признал Думбльдор.

— Но это же... сэр, это же то кольцо, которое Ярволо Монстер показал Огдену?

Думбльдор кивнул:

— То самое.

— Но как?.. Оно всегда у вас было?

— Нет, оно попало ко мне совсем недавно, — сказал Думбльдор. — Буквально за несколько дней до того, как я забрал тебя от дяди с тётей.

— Примерно тогда же вы повредили руку, да, сэр?

— Примерно, да.

Гарри замер в нерешительности. Думбльдор улыбался.

— Сэр, а как именно?..

— Уже поздно, Гарри. Ты услышишь эту историю в другой раз. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сэр.

Глава одиннадцатая. Гермиона гарантировала

Гермиона оказалась права: свободные часы в расписании шестиклассников отводились не для счастливого ничегонеделания, о котором так мечтал Рон, а для немыслимого количества домашних заданий. Ребята занимались так, словно каждый день готовились к новым экзаменам, да и сами предметы требовали гораздо большей отдачи. На превращениях Гарри теперь понимал лишь половину объяснений; даже Гермиона иной раз просила профессора Макгонаголл повторить сказанное. Однако поразительнее всего было то, что Гарри — благодаря Принцу-полукровке и к вящему неудовольствию Гермионы — неожиданно стал отличным зельеделом.

Владения невербальными заклятиями требовал теперь не только Злей, но и Флитвик с Макгонаголл, и Гарри регулярно видел, как в общей гостиной или в Большом зале одноклассники багровеют и пыжатся, будто наглотавшись «Полного Непрокака», хотя на самом деле всего лишь пытаются молча колдовать. От такого напряжения хотелось развеяться и было приятно выйти из замка в теплицы — по гербологии они проходили весьма опасные растения, но там по крайней мере не запрещалось от души высказаться, если сзади тебя неожиданно хватала щупалица ядовитая.

Из-за всех этих мучений Гарри, Рон и Гермиона до сих пор не могли найти времени навестить Огрида. Он перестал приходить за преподавательский стол — зловещий знак — и таинственным образом слеп и глох, когда изредка сталкивался с ребятами во дворе или в коридоре.

В субботу за завтраком Гермиона, взглянув на пустое кресло Огрида, заявила:

— Надо пойти к нему и всё объяснить.

— У нас же отборочные испытания! — воскликнул Рон. — Плюс «агуаменти» для Флитвика! И вообще, объяснить что? Что мы всегда ненавидели его дурацкий предмет?

— Это не так! — возразила Гермиона.

— Говори за себя, а я пока не забыл драклов, — хмуро бросил Рон. — И я вот что тебе скажу: неизвестно, каких ещё несчастий мы избежали. Ты не слышала, как он разглагольствовал о своём тупоумном братике, — если б мы остались, сейчас, наверное, учили бы Гурпа шнуровать ботиночки.