Гарри Поттер и Принц-полукровка

Она занесла перо над своей работой и с такой силой поставила точку, что проткнула дырку в пергаменте. Гарри промолчал. Он всерьёз опасался, что у него скоро пропадёт голос — за ненадобностью. Он ниже склонился над «Высшим зельеделием» и продолжил конспектировать инструкции по изготовлению экстратемпоральных эликсиров, изредка останавливаясь, чтобы разобрать примечания Принца к тексту Возлиянуса Сенны.

— Да, кстати, — сказала Гермиона чуть погодя, — будь осторожнее.

— В последний раз говорю, — зашептал Гарри; после сорока пяти минут молчания он немного осип, — я не собираюсь отдавать учебник! От Принца-полукровки я узнал больше, чем от Злея и Дивангарда за...

— Я не о твоём самозваном Принце, — Гермиона посмотрела на злополучный учебник с такой неприязнью, словно он ей нагрубил, — а совсем о другом. Перед библиотекой я зашла в туалет. Там было человек десять девочек — в том числе Ромильда Вейн, — и они решали, как бы подсунуть тебе любовный напиток. Они дружно мечтают попасть на вечер к Дивангарду и, похоже, накупили у Фреда с Джорджем приворотного зелья, которое, боюсь, действует...

— Что ж ты его не конфисковала? — вознегодовал Гарри. Немыслимо, чтобы маниакальная страсть Гермионы к соблюдению правил вдруг пропала в самый критический момент!

— Они же не взяли его с собой в туалет, — обиженно ответила Гермиона. — Просто обсуждали тактику. А поскольку вряд ли даже Принц-полукровка, — она ещё раз враждебно покосилась на учебник, — знает противоядие к десятку любовных зелий сразу, я бы на твоём месте уже пригласила кого-нибудь, чтоб отсечь остальных. Вечеринка завтра — они готовы на крайности.

— Но мне не хочется никого приглашать, — пробормотал Гарри. Он по-прежнему старался не думать о Джинни, хотя она упорно проникала в его сны, да так, что оставалось лишь благодарить судьбу за неспособность Рона к легилименции.

— В общем, у Ромильды вид решительный, так что следи за тем, что пьёшь, — мрачно подытожила Гермиона.

Она продвинула вперёд длинный пергаментный свиток с работой по арифмантике и застрочила дальше. Гарри следил за ней, витая мыслями где-то далеко.

— Подожди-ка, — медленно проговорил он. — Ведь Филч запретил товары из «Удивительных Ультрафокусов Уизли»?

— С каких пор у нас обращают внимание на запреты Филча? — отозвалась Гермиона, не переставая писать.

— Но говорили, что всех сов обыскивают? Как же им удалось протащить в школу любовное зелье?

— Фред и Джордж рассылают их под видом духов и микстуры от кашля, — объяснила Гермиона. — У них это входит в совиную доставку.

— Ты прямо эксперт.

Гермиона посмотрела на него примерно так же, как на его «Высшее зельеделие».

— Это было написано на пузырьках, которые они показывали нам с Джинни летом, — холодно сказала она. — Я, знаешь ли, ничего никому не подливаю... и не притворяюсь, будто подлила, что, по-моему, не лучше...

— Ладно, ладно, забудем, — быстро перебил Гарри. — Важно другое: Филча обдурили, так? Зелье попало в школу под видом чего-то другого! Почему же тогда Малфою не протащить ожерелье?..

— Гарри... не начинай...

— Нет, ты скажи почему?

— Потому, — вздохнула Гермиона. — Сенсоры секретности распознают порчу, проклятия и скрытные чары. Они используются против чёрной магии, для обнаружения заговорённых предметов. Мощную порчу, такую, как на ожерелье, они распознали бы в пять секунд. Но то, что просто перелили в другую бутылку... А потом, любовные зелья — не чёрная магия, они не опасны...

— Тебе легко говорить, — буркнул Гарри, вспомнив Ромильду Вейн.

— ...и понять, что это не микстура, должен был Филч, а он не очень хороший колдун и вряд ли отличит одно зелье от...

Гермиона осеклась; Гарри тоже услышал шорох. Кто-то подкрадывался к ним сзади из темноты вдоль книжных стеллажей. Они замерли. Через мгновение из-за полки появилась хищная физиономия мадам Щипц; она несла лампу, которая весьма нелестно освещала её впалые щёки и длинный крючковатый нос.

— Библиотека закрывается, — объявила она. — Будьте добры положить всё, что взяли, на... Что ты сделал с книжкой, чудовище?

— Это не библиотечная, это моя! — выкрикнул Гарри и вцепился в «Высшее зельеделие», на которое уже легла когтистая рука мадам Щипц.

— Позор! — зашипела она. — Святотатство! Осквернение!

— Подумаешь, кто-то что-то написал! — возразил Гарри, пытаясь вырвать книгу.

Казалось, мадам Щипц вот-вот хватит удар. Гермиона спешно сгребла свои вещи, вцепилась Гарри в руку и поволокла его к выходу.

— Будешь так себя вести, она запретит тебе доступ в библиотеку. Зачем только ты приволок эту глупую книгу?

— Знаешь, Гермиона, если она псих ненормальный, я не виноват. Или, может, она слышала, что ты говорила про Филча? Я всегда подозревал, что между ними что-то есть...

— О-о, ха-ха...

Гарри и Гермиона, радуясь, что можно больше не шептаться, прошли по пустынным коридорам под лампами и вернулись в общую гостиную; всю дорогу они спорили о существовании тайного романа между Филчем и мадам Щипц.

— Финтифлюшки, — сказал Гарри, обращаясь к Толстой Тёте. Это был новый, праздничный, пароль.