Гарри Поттер и Принц-полукровка

— Не называй её так, Рон, — рыкнула Джинни, которая шла мимо к своим друзьям. — Я очень рада, Гарри, что ты её пригласил, она чуть с ума не сходит от счастья.

Джинни прошла чуть дальше и села с Дином. Гарри хотел порадоваться, что рада Джинни, но почему-то не мог. На другом конце стола в гордом одиночестве сидела Гермиона и ковыряла вилкой рагу. Гарри заметил, что Рон осторожно на неё посматривает.

— Мог бы извиниться, — без обиняков заявил Гарри.

— Да? И пойти на корм канарейкам? — отозвался Рон.

— Зачем ты её передразнивал?

— Она смеялась над моими усами!

— Я тоже, в жизни не видел ничего более идиотского.

Но Рон его уже не слышал: появилась Лаванда вместе с Парвати. Лаванда втиснулась между Гарри и Роном и обвила руками шею своего возлюбленного.

— Привет, Гарри, — сказала Парвати. Было видно, что она, как и он, немного стесняется поведения их друзей и уже устала его терпеть.

— Привет, — ответил Гарри, — как жизнь? Осталась в «Хогварце»? А то я слышал, родители хотели тебя забрать.

— Пока что их удалось отговорить, — улыбнулась Парвати. — После истории с Кэти они просто обезумели, но, поскольку больше ничего такого не было... Ой, Гермиона, здравствуй!

Парвати излучала благожелательность. Гарри понимал: ей стыдно, что она смеялась над Гермионой на превращениях. Он повернул голову и увидел, что Гермиона улыбается ещё лучезарнее — хотя это, казалось бы, невозможно. Всё-таки временами девочки ужасно странные.

— Здравствуй, Парвати! — пропела Гермиона, полностью игнорируя Рона с Лавандой. — Ты идёшь сегодня к Дивангарду?

— Меня не пригласили, — хмуро буркнула Парвати. — Жалко, мне бы хотелось, говорят, там здорово... А ты идёшь?

— Да, мы с Кормаком встречаемся в восемь и...

Раздался такой звук, будто из засорившейся раковины выдернули затычку: Рон вынырнул на поверхность. Гермиона словно не заметила.

— ...вместе идём к Дивангарду.

— С Кормаком? — повторила Парвати. — Кормаком Маклаггеном?

— Совершенно верно, — любезно подтвердила Гермиона. — Тем, который чуть было, — она сильно подчеркнула последние слова, — не стал гриффиндорским Охранником.

— Вы что, встречаетесь? — распахнула глаза Парвати.

— А? Да... ты не знала? — ответила Гермиона и хихикнула совершенно несвойственным для себя образом.

— Да ты что! — воскликнула Парвати, вне себя от такого известия. — Ух ты! Да у тебя страсть к квидишным игрокам! Сначала Крум, теперь Маклагген...

— К хорошим квидишным игрокам, — поправила Гермиона, не переставая улыбаться. — Ну всё, пока... пойду готовиться к вечеринке...

Она гордо удалилась. Лаванда и Парвати тут же склонили головы друг к другу, чтобы обсудить новый поворот событий, а также всё, что слышали о Маклаггене и о чём догадывались насчёт Гермионы. Рон сидел до странности неподвижно и отрешённо молчал. Гарри про себя поражался, как низко готовы пасть девчонки ради мести.

В восемь вечера он пришёл в вестибюль, увидел, что там слоняется целая толпа наблюдательниц, и направился к Луне, чувствуя на себе их оскорблённые взгляды. Наряд его спутницы — серебристая мантия с блёстками — тоже явно вызывал у остальных насмешливое презрение, но в целом Луна выглядела вполне нормально. По крайней мере, обошлась без серёг-редисок, призракуляров и бус из пробок от усладэля.

— Привет, — поздоровался Гарри. — Идём?

— Да-да, — радостно закивала Луна. — А куда?

— В кабинет Дивангарда, — сказал Гарри и повёл её вверх по мраморной лестнице, подальше от пересудов и любопытных глаз. — Ты слышала, что там будет вампир?

— Руфус Скримджер? — спросила Луна.

— Я... что? — растерялся Гарри. — Министр магии?

— Ну да, он же вампир, — невозмутимо ответила она. — Папа написал об этом длиннющую статью, когда Скримджер только сменил Фуджа, но министерство запретило её печатать. Естественно, им не хочется, чтобы правда вышла наружу!

Гарри сильно сомневался, что Руфус Скримджер — вампир, но привык к заявлениям Луны и знал, как горячо она верит в странные идеи своего отца, а потому не стал спорить. Они уже подходили к кабинету Дивангарда; оттуда неслись смех, музыка и оживлённые разговоры, которые с каждым шагом звучали всё громче.

Обиталище Дивангарда, благодаря то ли архитектурным особенностям, то ли какому-то волшебству, оказалось намного больше обычного учительского кабинета. С потолка и стен, создавая иллюзию огромного шатра, свисали изумрудные, малиновые и золотые драпировки. Толпился народ, было душно; в центре висела роскошная золочёная люстра, заливавшая комнату красным светом, — внутри яркими искорками вились настоящие феи. В дальнем углу кто-то громко пел под аккомпанемент мандолин; нескольких пожилых ведунов, погружённых в беседу, заволокло густой пеленой табачного дыма. Под ногами гостей, попискивая, сновала целая армия домовых эльфов — они разносили закуски и были почти не видны под тяжёлыми серебряными подносами, отчего напоминали ходячие столики.

— Гарри, мой мальчик! — загремел Дивангард, когда Гарри и Луна протиснулись внутрь. — Заходи, заходи, мне со столькими надо тебя познакомить!