Гарри Поттер и принц-полукровка

Гарри смеясь высвободился из объятий и обвил рукой плечи Джинни, но сразу же отпустил и, избегая встречаться с ней взглядом, хлопнул по спине ликующего Рона. Забыв все распри, гриффиндорцы ушли с поля, держась за руки. Они победно потрясали кулаками и махали своим болельщикам.

В раздевалке они продолжали ликовать.

– Шеймас сказал, сейчас будем праздновать в общей гостиной! – в полной эйфории вопил Дин. – Пошли скорей, Джинни, Демельза!

Рон и Гарри остались в раздевалке вдвоем. Они уже собрались идти, когда на пороге появилась Гермиона. Она вертела в руках гриффиндорский шарф; вид у нее был расстроенный, но решительный.

– Гарри, я хочу с тобой поговорить. – Она набрала побольше воздуху. – Ты не должен был так поступать. Ты же слышал, что сказал Дивангард: это незаконно.

– И что ты сделаешь, выдашь нас? – негодующе спросил Рон.

– О чем это вы? – Гарри отвернулся, чтобы повесить форму и одновременно скрыть улыбку.

– Сам прекрасно знаешь! – пронзительно выкрикнула Гермиона. – За завтраком ты подлил Рону зелье удачи! Фортуну фортунату!

– Ничего я не подливал, – сказал Гарри и повернулся к ним.

– Еще как подливал, потому все и прошло хорошо, слизеринцы заболели, и Рон взял все голы!

– Я ничего никуда не подливал! – Гарри улыбнулся уже открыто. Он сунул руку в карман куртки и вытащил флакончик, который Гермиона видела у него в руках утром. Флакончик был доверху наполнен золотистой жидкостью, а пробка плотно запечатана воском. – Я хотел, чтобы Рон так подумал, – я затем и притворился у тебя на глазах. – Он посмотрел на Рона. – Ты взял все мячи, потому что был уверен, что тебе везет. Ты все сделал сам.

Он опять спрятал зелье.

– В соке ничего не было? – поразился Рон. – Но… хорошая погода… и Вейзи не смог играть… Мне правда ничего не подливали?

Гарри помотал головой. Рон изумленно посмотрел на него, а затем круто повернулся к Гермионе и передразнил:

– За завтраком ты подлил Рону зелье удачи и поэтому он взял все голы! Съела, Гермиона? Я могу брать мячи без посторонней помощи!

– Я и не говорила, что не можешь… Рон, ты тоже думал, что тебе подлили зелье!

Но он уже вскинул метлу на плечо и прошел мимо Гермионы к двери.

– Эмм, – во внезапно наступившей тишине промычал Гарри; он не ожидал, что его блистательный план так странно обернется, – ну что… пойдем наверх, праздновать?

– Идите! – воскликнула Гермиона, моргая, чтобы прогнать подступившие слезы. – А я ужасно устала от Рона. Не понимаю, в чем я еще провинилась…

И она тоже вылетела из раздевалки.

Гарри медленно побрел к замку сквозь толпу болельщиков. Многие выкрикивали поздравления, но он чувствовал себя обманутым; ему-то казалось, что, если Рон выиграет, они с Гермионой сразу помирятся… Гарри не понимал, как – за давностью преступления – объяснить Гермионе, что она виновата лишь в том, что целовалась с Виктором Крумом.

На празднике в честь победы, который, когда появился Гарри, шел полным ходом, Гермионы не было. Гарри встретили радостными криками и рукоплесканиями, окружили и принялись поздравлять. Он долго не мог отделаться от братьев Криви, желавших услышать поминутный отчет о матче, и от девочек, усиленно трепетавших ресницами и смеявшихся над самыми скучными его репликами, поэтому далеко не сразу начал искать Рона. Наконец он вырвался от Ромильды Вейн, которая недвусмысленно намекала, что мечтает пойти с ним на рождественский вечер к Дивангарду, и, пробравшись к столику с напитками, столкнулся с Джинни. На плече у нее сидел пигмейский пуфка Арнольд, а у ног с надеждой мяукал Косолапсус.

– Ищешь Рона? – усмехнулась Джинни. – Вон он, противный лицемер.

Гарри поглядел в угол, куда она указывала. Там, на виду у всех, стоял Рон и так крепко обнимал Лаванду Браун, что было невозможно понять, где чьи руки.

– Такое впечатление, что он хочет съесть ее губы, правда? – бесстрастно заметила Джинни. – Надеюсь, со временем он отработает технику… Отлично сыграли, Гарри.

Она похлопала его по руке – у Гарри внутри все оборвалось – и пошла за усладэлем. Косолапсус потрусил за ней, не сводя желтых глаз с Арнольда.

Гарри отвернулся от Рона, который явно не собирался в ближайшее время выныривать на поверхность, и у него опять упало сердце: в закрывающемся отверстии за портретом он, кажется, разглядел пушистую каштановую гриву.

Он бросился к выходу, в очередной раз увернувшись от Ромильды Вейн, и оттолкнул портрет. В коридоре было пусто.

– Гермиона?

Он нашел ее в первом же незапертом классе. Она сидела на учительском столе, одна, если не считать стайки желтых птичек, с громким щебетанием выписывавших круги у нее над головой. Гермиона, очевидно, создала их прямо из воздуха. Гарри не мог не восхититься, что даже в столь трудную минуту она способна творить такие изумительные вещи.

– А, Гарри, привет, – сказала она надтреснутым голосом. – Вот, решила поупражняться.

– Да… э-э… красивые… – пробормотал Гарри.