Гарри Поттер и Принц-полукровка

— Итак, — громким голосом начал Дамблдор, — тема нашей сегодняшней встречи — продолжение истории Тома Ребуса, которого мы оставили в прошлый раз на самом пороге Хогвартса. Ты помнишь, как он был взволнован, узнав, что является волшебником, как отказался от моего сопровождения в поездке на Диагон-аллею, и как я предупредил его о недопустимости дальнейшего воровства по прибытии в школу.

Но вот начался учебный год, и Том Ребус, тихий мальчик в поношенной одежде, вместе с другими первоклассниками оказался в очереди на сортировку. Он попал в Слитерин практически сразу же, едва Сортировочная шляпа коснулась его головы, — продолжал Дамблдор, повреждённой рукой указав вверх — на полку, где неподвижно лежала древняя шляпа. — Насколько быстро Ребусу довелось узнать об умении знаменитого основателя колледжа говорить со змеями, мне неизвестно — возможно, в тот же вечер. Это вполне могло заставить его возгордиться. Однако если он и пугал кого-то или просто похвалялся перед приятелями-слитеринцами, демонстрируя в гостиной своё знание змеиного языка, учителя ничего об этом не знали. Он никак не проявлял своё высокомерие или агрессивность. Будучи необычайно талантливым и очень симпатичным сиротой, он, естественно, с самого начала вызывал у преподавателей повышенное внимание и сочувствие. Он казался спокойным, уравновешенным и стремящимся к знаниям учеником. Почти на всех он производил весьма благоприятное впечатление.

— Так вы никому не рассказали о том, что видели и слышали в приюте, сэр? — спросил Гарри.

— Нет, не рассказал. Хотя Том и не обнаружил никакого намёка на раскаяние, нельзя было исключить, что он сожалел о прошлом и собирался начать всё с чистого листа. Я хотел дать ему такой шанс.

Дамблдор замолчал и вопросительно взглянул на юношу, открывшего было рот, собираясь возразить. Опять эта склонность Дамблдора верить людям, явно того не заслуживающим! Однако тут Гарри кое-что припомнил…

— Но ведь вы не слишком-то доверяли ему? Он говорил мне… ну, Ребус, из дневника… Он сказал: «Дамблдору я никогда не нравился так, как другим учителям».

— Вернее, я не считал его вполне заслуживающим доверия, — заметил Дамблдор. — Так вот — я уже говорил, что решил за ним присматривать, а потому не выпускал из поля зрения. Не стану утверждать, будто много узнал поначалу. Том вёл себя очень скрытно, несомненно чувствуя, что, находясь в эйфории от раскрытия своей истинной сути, излишне разоткровенничался со мной. Он старался более не допускать подобной ошибки, но вернуть прошлое, разумеется, был не в силах. Беспокоило его и то, что я мог узнать о нём от миссис Коул. Так или иначе, он понимал: не стоит и пытаться произвести на меня столь же благоприятное впечатление, как на моих коллег.

За время учёбы он собрал вокруг себя группу преданных друзей. Я говорю «друзья» за неимением более подходящего слова, хотя, как я уже отмечал, Ребус, бесспорно, не испытывал к ним ни малейшей привязанности. Эта группа обладала своего рода мрачной притягательностью и представляла собой весьма разношёрстную компанию: малодушные прохвосты, ищущие покровительства, честолюбцы, жаждущие урвать свой кусок славы, и негодяи, нуждающиеся в лидере, способном продемонстрировать самую изощрённую жестокость. Иначе говоря, они были предтечами Пожирателей смерти, и некоторые из них действительно стали впоследствии первыми из Пожирателей.

Находясь под жёстким контролем Ребуса, его команда никогда открыто не нарушала правила, хотя те семь лет, пока они учились в Хогвартсе, были отмечены множеством неприятных инцидентов, к которым окружение Тома не имело на первый взгляд никакого отношения. Самым серьёзным из таких происшествий стало, разумеется, открытие Потайной комнаты, в результате чего погибла девочка. Как ты знаешь, Хагрид был ложно обвинён в этом преступлении.

Мне удалось найти мало воспоминаний о жизни Ребуса в Хогвартсе, — Дамблдор положил иссохшую руку на думоотвод. — Единицы из тех, кто знал его тогда, соглашаются о нём рассказывать: страх слишком велик. Всё, что я выяснил, было собрано мной уже после окончания им Хогвартса. Я изрядно потрудился, вытягивая сведения из немногих разговорившихся, копаясь в давних отчётах и собирая свидетельства как у магглов, так и у волшебников.

Те, кого я всё-таки смог убедить поделиться информацией, сообщили мне, что Ребус был одержим тайной своего происхождения. Его можно понять: он вырос в приюте и, естественно, хотел знать, как там очутился. По-видимому, поначалу он тщетно искал какие-нибудь следы Тома Ребуса-старшего на стендах Призовой комнаты, в списках префектов, в старых школьных ведомостях, даже в книгах по магической истории. В конце концов ему пришлось признать, что его отец никогда не учился в Хогвартсе. Я полагаю, именно тогда он навсегда отказался от имени, назвавшись лордом Волдемортом, и начал поиски семьи своей, доселе презираемой, матери — женщины, которая, если ты помнишь, по его мнению, никак не могла являться ведьмой, поскольку уступила такой позорной человеческой слабости, как смерть.