Гарри Поттер и Реликвии Смерти

— Артур попросил меня пожелать тебе счастливого семнадцатилетия, — сообщила Гарри миссис Уизли, сияя от счастья. — Он должен был рано уехать на работу, но вернётся на обед. Вон наш подарок, на самой вершине который.

Гарри присел, взял квадратный пакет, на который она указала, и развернул бумагу. Внутри оказались часы, точь-в-точь как те, которые мистер и миссис Уизли подарили Рону к его семнадцатилетию: золотые, со звёздами, кружащими над циферблатом вместо стрелок.

— Это традиция — дарить волшебнику часы, когда он достигнет совершеннолетия, — произнесла миссис Уизли, наблюдая от плиты, и с тревогой продолжила: — Я боюсь, что они не новые, как у Рона, они от моего брата Фабиана, и он не был так уж осторожен со своими вещами… Там немного вдавлено в задней части, но…

Договорить она не успела: Гарри сильно сжал её в объятиях. Он попробовал вместить в это объятие кучу несказанных вещей, и, возможно, она поняла их, потому что, как только Гарри освободил её, она нежно потрепала его по щеке, а потом несколько неуклюже взмахнула палочкой, из-за чего половина бекона вылетела из сковороды и шлёпнулась на пол.

— С днём рождения, Гарри! — в кухне появилась Гермиона и поспешила добавить собственный подарок к вершине груды. — Он не очень, но, надеюсь, тебе понравится. А что ты подарил? — спросила она Рона, но тот сделал вид, что не услышал её.

— Давай, открывай подарок Гермионы! — воскликнул Рон.

Оказалось, она купила ему новый вредноскоп. В других свёртках лежала красивая бритва от Билла и Флёр ("А, да, это дас’ тебе самоё гладкоё бг’итьё, ты будешь всегда безупг’ечен, — уверяла его миссис Делакур, — но ты должен сказать, что ты хочешь… иначе она может побг’ить больше волос, чем ты хотел бы…"), шоколад от Делакуров, огромная коробка Волшебных Хрипов, которые продают Фред и Джордж.

Гарри, Рон и Гермиона не задержались за столом надолго, так как, едва прибыли мадам Делакур, Флёр и Габриель, в кухне стало тесно.

— Я сложу их, — весело сказала Гермиона, вынимая подарки из рук Гарри, пока они втроем возвращались наверх. — Я почти всё сделала, только жду остальной части твоего белья, Рон.

Бормотание Рона прервала открывшаяся дверь на втором этаже.

— Гарри, можешь ко мне зайти?

Это был голос Джинни. Рон резко остановился, но Гермиона взяла его под локоть и потащила вверх по лестнице. Немного нервничая, Гарри последовал за Джинни в её комнату.

Он никогда не был здесь прежде. Её комната была маленькой, но яркой. С одной стены смотрел огромный плакат группы "Фатальные Сёстры", а на второй висел портрет Гвеног Джонс, капитана команды "Гарпии Нолихэд". Перед открытым окном, которое выглядывало в сад, на площадку, где они когда-то играли в квиддич "два на два" (Гарри с Джинни против Рона и Гермионы) и в котором теперь разместили большой жемчужно-белый шатер, стоял стол. Золотой флаг на вершине шатра был как раз на уровне окна девочки.

Джинни посмотрела на Гарри, глубоко вздохнула и сказала:

— Счастливого семнадцатилетия.

— Да, спасибо.

Она спокойно, не отрываясь, смотрела на него, а ему было нестерпимо трудно взглянуть на неё в ответ, словно приходилось вглядываться в очень яркий свет.

— Хороший вид, — проговорил он тихо, указывая на окно.

Она проигнорировала его слова. Гарри не винил её в этом.

— Я не могла придумать, что подарить тебе, — сказала она.

— И не надо ничего дарить.

Она пропустила мимо ушей и это.

— Я не знала, что было бы тебе полезным. Да ещё и небольшое, чтобы ты смог носить подарок с собой.

Он всё же посмотрел на неё. Она не выглядела расстроенной. Одна из самых замечательных черт Джинни — она почти никогда не плакала. Он порой думал, что наличие шести братьев, должно быть, закалило её.

Девушка подошла ближе.

— Вот я и подумала, что мне хочется подарить тебе воспоминание о себе, вдруг ты встретишь какую-нибудь вейлу после того, как закончишь планируемое…

— Честно говоря, я думаю, вероятность свиданий будет очень невелика.

— Это то, что я хотела услышать, — прошептала она, а затем поцеловала его так, как не целовала никогда.

И Гарри ответил на поцелуй. Это было в сто раз лучше огненного виски; сейчас единственным настоящим во всём мире стала Джинни. Он чувствовал её, когда одна его рука покоилась на её спине, а другая вплелась в её душистые волосы…

Дверь позади с хлопком открылась, и они отскочили друг от друга.

— Ой, — резко пробормотал Рон. — Простите.

— Рон! — запыхавшаяся Гермиона стояла позади него.

Повисла напряжённая тишина, и Джинни произнесла тихим голосом:

— Что ж, с днём рождения, Гарри.

Уши Рона покраснели, Гермиона выглядела растерянной. Гарри хотел захлопнуть дверь у них перед носом, потому что, едва она открылась, будто холодный ветер проник в комнату и замечательный момент лопнул, как мыльный пузырь. Все причины завершения отношений с Джинни, ухода от неё, прокрались вместе с Роном и вытеснили счастливое забытье.

Он посмотрел на Джинни, желая что-то сказать, что-то очень важное, но она повернулась к нему спиной. Он думал, что она, должно быть, поддастся слезам, и не мог ничего придумать, чтобы оправдать её перед Роном.