Гарри Поттер и Реликвии Смерти

— Ты права, прости, — согласился Рон, но не удержался и добавил: — И всё же слишком с ним не дружи, Рози. Дедушка Уизли никогда тебе не простит, если ты выйдешь замуж за чистокровного.

— Хэй!

Джеймс появился вновь; он освободился от своего сундука, совы и тележки, и его явно распирало от новостей.

— Тедди здесь, — задыхаясь, сказал он, показывая через плечо назад, на вздымающиеся клубы пара. — Я только что его видел. И угадайте, что он делал? Целовался с Викторией!

Он уставился на взрослых, явно разочарованный отсутствием реакции.

— Наш Тедди! Тедди Люпин! Целовался с Викторией! Нашей кузиной! И я спросил Тедди, чем это он занимается…

— Ты их прервал? — спросила Джинни. — О, как ты похож на Рона…

— … и он сказал, что пришёл её проводить. А затем он сказал, чтобы я убирался. Он с ней целовался! — повторил Джеймс, переживая, что недостаточно ясно выразился.

— Ой, это будет так славно, если они поженятся, — прошептала Лили в восторге. — Тогда Тедди будет настоящим членом нашей семьи.

— Он и так приходит к нам на обед почти четыре раза в неделю, — сказал Гарри. — Почему бы просто не позвать его жить с нами и покончить с этим вопросом?

— Да! — с энтузиазмом воскликнул Джеймс. — Я не прочь делить комнату с Алом, а Тедди мог бы жить в моей комнате!

— Нет, — твёрдо ответил Гарри. — Ты будешь жить в одной комнате с Алом, только когда я захочу снести дом.

Он сверился со своими старыми, потёртыми часами, которые когда-то принадлежали Фабиану Прюэтту.

— Уже почти одиннадцать, занимайте свои места.

— Не забудь передать Невиллу привет! — обратилась Джинни к Джеймсу, обнимая его.

— Мама, но я не могу передать привет профессору!

— Но ты же знаешь Невилла…

Джеймс закатил глаза.

— Вне школы — да, но в школе он — профессор Лонгботтом, разве не так? Я не могу придти на Травоведение и передать ему привет…

Джеймс покачал головой, удивляясь глупости своей матери, и выразил свои чувства, пытаясь пнуть Альбуса.

— Увидимся, Ал. Будь осторожен, следи за фестралами.

— Я думал, они невидимы? Ты же сказал, что они невидимы!

Но Джеймс просто рассмеялся, позволил матери поцеловать себя, на бегу обнял отца и запрыгнул в быстро наполняющийся поезд. Они увидели, как он помахал им рукой, а затем быстро помчался по коридору в поиске своих друзей.

— Не нужно волноваться о фестралах, — сказал Гарри Альбусу. — Они очень добрые, их нечего бояться. Кроме того, ты поедешь в школу не в карете, а на лодке.

Джинни поцеловала Альбуса на прощание.

— Увидимся на Рождество.

— Счастливо, Ал! — попрощался Гарри, пока сын обнимал его. — Не забудь, что Хагрид пригласил тебя на чай в следующую пятницу. Не связывайся с Пивзом. Не дерись ни с кем на дуэли, пока не научился. И не позволяй Джеймсу себя дразнить.

— А что если я окажусь в Слизерине?

Шёпот предназначался только отцу, и Гарри понял, что лишь момент расставания вынудил Альбуса раскрыть перед ним, как сильно и искренне он этого боялся. Гарри присел так, чтобы лицо Альбуса было чуть выше, чем его собственное. Альбус — единственный из всех детей Гарри унаследовал глаза Лили.

— Альбус Северус, — тихо произнёс Гарри, так, что никто, кроме Джинни, не мог его услышать, а она тактично притворилась, что машет рукой Роуз, которая уже была в поезде, — ты назван в честь двух директоров Хогвартса. Один из них — из Слизерина, и это был, пожалуй, самый смелый человек из всех, кого я знал.

— Но скажи, что если…

— … тогда Башня Слизерина получила бы прекрасного ученика, разве не так? Для нас это не имеет значения, Ал. Но если это имеет значение для тебя, ты сможешь выбрать Гриффиндор, а не Слизерин. Распределяющая шляпа принимает во внимание твой выбор.

— Правда?

— Для меня она это сделала, — ответил Гарри.

Он никогда раньше не рассказывал детям об этом и увидел, как удивление отразилось на лице Альбуса. Но вот уже захлопали двери в красном поезде, мутные очертания родителей кинулись вперёд, чтобы в последний раз поцеловать своих детей, дать им последние указания, и Альбус запрыгнул в вагон. Джинни закрыла за ним дверь. Студенты свешивались из окон. Огромное число лиц, в поезде и около поезда, и, казалось, все они смотрели на Гарри.

— Почему они все смотрят? — требовательно спросил Альбус.

Вместе с Роуз они вытягивали шеи, глядя на других студентов.

— Пусть тебя это не беспокоит, — откликнулся Рон. — Это всё я, я очень знаменит.

Альбус, Роуз, Хьюго и Лили рассмеялись. Поезд тронулся, и Гарри шёл рядом, наблюдая за худым лицом своего сына, уже горящим от возбуждения. Гарри улыбался и махал рукой, хотя при взгляде на ускользающего от него сына в душе возникало что-то похожее на чувство потери…

Последний след пара растаял в осеннем воздухе. Поезд завернул за угол.

Гарри всё ещё держал руку в воздухе, в прощальном взмахе.

— С ним всё будет в порядке, — пробормотала Джинни.

Глядя на неё, Гарри бессознательно поднял руку и коснулся шрама в форме молнии на лбу.

— Я знаю.

Шрам не беспокоил Гарри вот уже девятнадцать лет. Всё было хорошо.[37]