Гарри Поттер и Тайная комната

— Оттуда! Я этот самый приз раз пятьдесят чистил — помнишь, когда отбывал наказание у Филча? — с незабытой обидой в голосе объяснил Рон. — На него меня и вырвало слизняками. Если б ты с чьего-нибудь имени оттирал слизь, тоже бы запомнил.

Гарри стал разлеплять мокрые страницы. Они были совершенно чистые, ни малейшего следа чернил, ни единой записи, никакого «день рождения тёти Мейбл» или «14:30 к зубному».

— Он ничего здесь не записывал, — разочарованно произнёс Гарри.

— Почему же тогда кто-то захотел от него избавиться? — удивился Рон.

Гарри посмотрел на заднюю сторону обложки и увидел название универсального магазина на Воксхолл-роуд в Лондоне.

— Судя по всему, он был из муглорождённых, — задумчиво сказал Гарри, — раз уж купил это на Воксхолл-роуд…

— Ладно, брось ты его, какой в нём толк, — сказал Рон. И понизил голос: — Пятьдесят очков, если попадёшь Миртл в нос.

Но Гарри спрятал ежедневник в карман.

Гермиона, без усов, без хвоста, без шерсти, вышла из лазарета в начале февраля. В первый же её вечер в гриффиндорской башне Гарри показал ей ежедневник Т. Я. Реддля и рассказал, как он попал к ним в руки.

— О-о-о-о-о, может, в нём скрываются таинственные силы, — разволновалась Гермиона и принялась внимательно его разглядывать.

— Если и так, он скрывает их очень тщательно, — махнул рукой Рон. — Стеснительный, наверное. Не знаю, почему ты не спустил его в унитаз, Гарри.

— Наоборот, мне интересно, почему кто-то хотел спустить его в унитаз, — возразил Гарри. — И я бы не отказался узнать, за что Реддль получил свой приз.

— Да за что угодно, — небрежно бросил Рон. — Получил С.О.В.У. 30 или спас преподавателя от гигантского кальмара. А может, убил Миртл и все так обрадовались…

Но по застывшему лицу Гермионы Гарри догадался, что они думают об одном и том же.

— Что? — спросил Рон, переводя взгляд с одного на другую.

— Понимаешь, Тайная комната в прошлый раз открывалась пятьдесят лет назад, — ответил Гарри. — Так сказал Малфой.

— Да-а-а, — протянул Рон.

— И этому ежедневнику пятьдесят лет, — сказала Гермиона, возбуждённо барабаня по обложке пальцами.

— И что?

— Рон, проснись, — прикрикнула она. — Нам известно, что того, кто открыл Комнату прошлый раз, исключили пятьдесят лет назад. Нам известно, что Т. Я. Реддль получил Приз за служение идеалам «Хогварца» пятьдесят лет назад. Что, если Реддль получил приз за поимку Наследника Слизерина? Может, мы всё узнаем из его дневника: где находится Комната, как её открыть, что за чудовище в ней живёт? Я думаю, от такой вещицы нынешний преступник захотел бы избавиться в первую очередь.

— Великолепная версия, Гермиона, — сказал Рон, — только в ней есть малю-у-у-усенький изъян. В дневнике ничего не написано/

Но Гермиона уже доставала из рюкзака волшебную палочку.

— Может, это невидимые чернила! — шепнула она. И, трижды стукнув по обложке, произнесла: — Апарециум!

Ничего не случилось. Нимало не обескураженная, девочка пихнула палочку обратно в рюкзак и достала оттуда ярко-красный ластик.

— Разоблачитель, на Диагон-аллее купила, — пояснила она.

Она сильно потёрла на первом января. Ничего не произошло.

— Говорю вам, там пусто, — сказал Рон. — Реддль получил ежедневник в подарок на Рождество и забыл про него напрочь.

Даже самому себе Гарри не мог объяснить, почему не выбросил ежедневник Реддля. Наоборот, хотя он знал, что там нет записей, всё равно то и дело рассеянно брал блокнотик и перелистывал страницы, будто в нём содержалась история, которую хотелось дочитать. Гарри был уверен, что никогда не слышал имени Т. Я. Реддля, и всё-таки оно что-то значило для него, будто Реддль был полузабытым приятелем младенческих лет. Но это абсурд. Никаких друзей у него до «Хогварца» не водилось, уж об этом Дудли позаботился.

Тем не менее Гарри твёрдо решил разузнать о Реддле сколько получится и назавтра на перемене пошёл в трофейную как следует рассмотреть Приз. С ним пошли заинтересованная Гермиона и скептически настроенный Рон, который заявил, что трофеев насмотрелся на всю оставшуюся жизнь и даже больше.

Отполированный золотой Приз Реддля прятался в угловом шкафу. О том, за что была выдана награда, на Призе не было ни слова («И очень хорошо, а то бы он был гораздо крупнее, и я бы всё ещё его чистил», — сказал Рон.) Однако они обнаружили имя Реддля на старой медали «За магическое мастерство», а также в списке старших старост прошлых лет.

— Он вроде Перси, — сморщил нос Рон. — Староста, старший староста… наверняка ещё отличник по всем предметам…

— Ты так говоришь, будто это что-то неприличное, — слегка обиделась Гермиона.

Снаружи слабые лучи солнца вновь согревали стены «Хогварца». Внутри тоже повеяло теплом. После Джастина и Почти Безголового Ника жертв больше не было, а мадам Помфри с радостью известила, что мандрагошки сделались хмурыми и скрытными — значит, детство заканчивается. Гарри однажды подслушал, как она доброжелательно говорила Филчу: