Гарри Поттер и Тайный грех

— Маленький кит, не мучай себя, — Северус наклонился над ним и коснулся губами щеки, щекоча дыханием. — Кстати, о бесах… Ты заметил, что в Ветхом Завете злые духи служили Богу, а в Новом — резко переметнулись к дьяволу? — прошептал он ему в ухо. — Как вам такое безобразие, мистер Поттер?

Гарри моргнул. Думать сейчас не хотелось.

— М-м… Я не настолько хорошо знаю Библию…

— Вот-вот. Не настолько хорошо знаете, но это не помешало вам поверить на слово тому же Дамблдору. Как можно судить о том, что не изучил досконально, о том, о чем имеешь слабое и поверхностное представление? Мистер Поттер, я согласен на что угодно, готов вместе с вами Библию изучать, лишь бы вы захотели хоть немного проанализировать прочитанное, но вы же не хотите!

— Я не хочу Библию изучать. Не знаю, почему, — жалобно сказал Гарри и прижался крепче к теплому боку дорогого друга. — Тогда… мне казалось это правильно и нужно, а сейчас… Не хочу. Особенно Ветхий Завет. А почему бесы перешли на сторону дьявола?

Он вдруг почувствовал, как ладонь Северуса пробралась под одеяло и легла ему на живот.

— Потому что родилась новая религия, появился новый кудесник, Иисус. В то время среди иудеев была распространена вера в чудеса, в волхвов, в целителей. Многие народы, жившие среди иудеев, верили в нечистую силу. Надо было доказать, что Иисус силен, что новая религия конкурентоспособна, говоря современным языком… Надо было доказать, что Христос побеждает всякое зло, своё ли, чужое ли. В Ветхом завете нет ничего о бесах, есть только духи уныния, блуда, ревности, лжи… И эти духи посланы Богом. Я бы назвал их нашими эмоциями, мистер Поттер, — ладонь Северуса медленно двинулась по его животу и замерла немного ниже пупка. — Но Иисус отделил нечистых от человека, христианство списало на бесов то, что людям свойственно от природы, и теперь пытается всеми силами их «освободить». Вам не кажется, что нечестно и трусливо приписывать свои желания и эмоции кому-то другому? Какой-то сущности, которую никто никогда не видел и не увидит? Почему я должен говорить «Бесы заставляют меня любить этого мальчика», если честней будет сказать «Я люблю… Я хочу этого мальчика… хочу до боли, до умопомрачения!»

Гарри буквально опьянел от голоса — негромкого, мягкого, волнующе-низкого. Рука Северуса на его животе не двигалась, но от ощущения теплой ладони на голой коже он начал мелко дрожать. Он приподнялся на локтях и скользнул вверх по постели, мучимый диким желанием, чтобы рука случайно оказалась хоть на пару дюймов ниже.

Северус подцепил пальцем другой руки его футболку, потянул вверх и, наклонившись, коснулся губами обнаженной груди.

— Не надо… боже, что ты де… лаешь, — Гарри почувствовал, как его сосок очутился между теплыми губами. Горячий влажный язык медленным широким мазком прошелся по бугорку, а рука, которая еще секунду назад грела его живот, скользнула ниже.

Желанная ладонь мягко легла на его грешную плоть.

— Северус!..

— Угу, — нежный ласкающий язык прочертил дорожку от одного соска к другому, пальцы добрались до застежки на брюках и расстегнули, ловко и почти незаметно.

Гарри запустил трясущиеся руки в густые волосы драгоценного друга и бессознательно выгнулся, прижимаясь бедрами к ладони. Коварная рука невозмутимо возлежала на его расстегнутой ширинке, как притворно-спокойный хищник, напряженно караулящий добычу у пещеры.

Пальцы юноши замерли в волосах Северуса.

— Что это, шрам?.. — он сосредоточенно водил пальцами за ухом друга.

Северус поднял голову от его груди, оторвавшись от увлекательного языкового общения с левым соском Гарри.

— Память про обряд экзорцизма, мистер Поттер. Кое-кто активно бесов изгонял… Едва не убил, — Северус просунул пальцы под резинку его трусов.

— О Боже, прости меня, какой я идио-о… ох, не трогай!

— Хорошо, не трогаю, — миролюбиво сказал Северус, убирая руку.

— Нет, нет, то есть да!… ох, еще… Пожалуйста! Ну пожалуйста!

Гарри схватил его руку и прижал к себе, весь дрожа.

Северуса не нужно было упрашивать. Рука охотно вернулась туда, где эскадрон бесов разливал по венам адов огонь.

— Мой хороший… да… О, боже ты мой, — вдруг потрясенно сказал Северус.

Гарри ощутил, как пальцы сомкнулись на его обнаженной, горячей, измученной плоти. Он покрылся мурашками, и в следующее мгновение его бросило в жар.

— Гарри… ты такой… О-о… Ты невероятный, ты!..

Гарри хватал ртом воздух. Он двигался, извивался в крепкой ладони, захлебываясь в ощущениях. Никогда его собственные руки не доставляли такого невыносимого наслаждения, смешанного с обжигающим мучительным стыдом.

Северус откинул одеяло, пытаясь рассмотреть чудесную, крупную, горячую и вздрагивающую добычу в своей руке.

— Н-нет, — Гарри рывком натянул одеяло до подбородка, но вырваться из охватывающих пальцев было выше его сил.

— Хорошо, я не смотрю, я не смотрю, не бойся, мой славный, мой чудный, мой… о-о…

Гарри почувствовал, что вторая рука Северуса скользнула к нему в промежность, расширяя территорию ласк. Сказать «нет» он уже не мог, просто потому, что потерял способность говорить.