Гарри Поттер и Тайный грех

— Как, целых восемнадцать? Не сердитесь, мистер Поттер, ради всего святого, лежите там, где лежали… Разве я называл вас ребенком?

Взгляд темно-карих глаз скользил по лицу Гарри с таким восхищением, что юношу посетила глупая мысль, будто тот им любуется.

— Ты сказал Дамблдору, что я ребенок, — он не мог заставить себя сдвинуться с подозрительно упругого холмика, на который опрометчиво прилег.

Во взгляде Северуса странно смешалась серьезность и нежность.

— У тебя… душа ребенка. Это большая редкость, — тихо сказал он.

Гарри смущенно моргнул, не зная, как отнестись к словам друга.

— И губы детские, — вдруг сказал Северус.

— В смысле, целоваться не умею? — огорчился Гарри.

— М-м… Не помню, умеете или нет.

— Это провокация, мистер Снейп!

— Возможно, склероз?

— Ну, знаешь ли, — возмутился Гарри и ринулся освежать память дорогому другу. Лежать сверху было приятно и обманчиво безопасно, хотя он уже ощущал опасные перемены в рельефе: холмистая местность угрожающе быстро превращалась в горную.

— Мистер Поттер, остановитесь, — выдохнул Северус, скользя руками по изгибу спины и сжимая коленями бедра осмелевшего грешника.

— Не могу, — пробормотал Гарри и опять погрузил жадный теплый язычок в рот своего друга.

— Прекрати, кит, — выдохнул тот, пытаясь освободиться. — Я сейчас оглохну, ослепну, перестану соображать и сделаю что-нибудь, о чем потом пожалею!

— Ты книгу Дамблдора принес? — внезапно спросил Гарри.

Имя пастора подействовало отрезвляюще: ландшафты, на которых возлежал Гарри, заметно смягчились.

— Принес, не волнуйся. Или ты думал, я буду коротать ночные дежурства, разглядывая садомазохистские фантазии шизофреника?

— Садомазо… что? — с любопытством переспросил Гарри, приноравливаясь к изменившемуся рельефу местности.

— Мистер Поттер, я догадываюсь, почему вас интересует эта тема. Продолжать активно вить на мне гнездо… это жестоко.

— Вдруг яйца снесу, — хихикнул Гарри и покраснел от собственной глупости.

— Уже снес, — фыркнул Северус. — Возьмите себе второе одеяло в шкафу, сделайте одолжение.

— Зачем?

— Дистанция плохо работает, нужна изоляция. Не шучу, несите одеяло!

Гарри нехотя покинул «гнездо» и вынул из шкафа легкое белое одеяло.

— Оно?

— Лучше бы подошел брезент, мистер Поттер, ну да ладно. Ложитесь.

Не успел Гарри оглянуться, как Северус ухитрился завернуть его в одеяло так, что нельзя было шевельнуть ни рукой, ни ногой.

— Мистер Поттер, как кокон вы представляете меньшую угрозу, — с удовлетворением сказал он.

— А если я вылуплюсь… То есть, превращусь в мотылька? — Гарри попытался вытащить руку, но Северус прижал жертву к постели и навис сверху, щекоча его лицо волосами.

— Не советую. Рядом бродит один злой энтомолог, он поймает глупого мотылька и…

Гарри, терзаемый смутными желаниями, смотрел на его губы.

— И что?

— Мистер Поттер, как-то все вульгарно, гнезда, мотыльки… — ухмыльнулся Северус.

— Ну, мы же о природе толкуем, мистер Снейп.

— Гарри, ты сегодня на себя не похож, честное слово!

Гарри слегка покраснел. Сказать, что подсмотренный сеанс гидромассажа до сих пор не давал ему покоя, было свыше его сил.

— Извини, я не буду тебя дразнить, — Гарри не без труда вытащил руку из «кокона» и погладил Северуса по скуле. — Просто мне так нравится, когда ты… когда ты становишься такой… не знаю, как сейчас… и когда играешь со мной, — вздохнул он.

Взгляд антрацитовых глаз потеплел.

— Мистер Поттер, вы случайно не видели здесь одного мальчика?

— Противного придурка? — оживился Гарри.

— О, нет. Совершенно замечательный молодой человек. Очень привлекательный зеленоглазый брюнет… Тонкий, нежный, чуткий…

— Некрасивый такой очкарик?

— Нет, не он. Красивый парень в очках, они ему очень даже идут.

— И что ему передать, если я его увижу?

— Передайте, что его очень любит один старый дурак.

— Северус! Ты не…

— Ш-ш… — Северус наклонился и коснулся губами его губ. — Будем читать сказки про бесов? Или страшно?

Гарри выпростал из кокона вторую руку и обнял его за шею.

— С тобой не страшно, Большой Кит.

* * *

— Гарри, до того, как мы посмотрим шедевры Гриндевальда, я хочу тебе что-то рассказать, — Северус вытянул руку, и юный слушатель тут же пристроился на ней головой.

— Когда я был такой, как ты… нет, младше… у меня был друг. Санни. Его звали Санни, — по лицу профессора прошла легкая тень.

Гарри нахмурился. Судя по голосу Северуса, Санни был не просто другом.

— Он был старше, мне было шестнадцать, когда мы познакомились, ему — двадцать три, — продолжил Северус. — Санни был детским психотерапевтом. Он был такой открытый, веселый… такой жизнерадостный, — в отличие от меня, замкнутого, обидчивого… эгоистичного. Это ему я обязан тем, что перестал быть Сопливусом. Я ему… многим обязан, — глухо прибавил он.

Гарри молча слушал. Из «кокона» он давно выбрался, но лежал, как был, в одежде, зачем-то натянув одеяло до подбородка. В полумраке ночника глаза Северуса вновь стали черными, как антрациты в глубине шахты. Гарри осторожно положил ладонь на его грудь и замер.