Гарри Поттер и Тайный грех

Сейчас дьявольская кабина горела красным — проклятое устройство было запрограммировано на цветотерапию. Словно охваченный пламенем преисподней, в центре кабины стоял сам Сатана: обнаженный мужчина с длинными черными волосами, с глазами, закрытыми от наслаждения, с улыбкой удовольствия на лице. Вместо адского пламени из форсунок в стенках кабины били красные струи гидромассажа.

Сердце Гарри совершило немыслимый кульбит, провалившись в желудок, и отчаянно трепеща, безуспешно пыталось вернуться на место.

Освещение кабины сменилось на оранжевое. Теперь мужчина, стоящий внутри, показался Гарри Богом Огня. Оранжевое тело изгибалось, с наслаждением подставляя бока оранжевым струям воды. Руки Бога рассеянно скользили по блестящим огненным плечам, по груди, легко касались плоского живота.

Гарри забыл, как дышать. Он стоял, дрожа от восторга и возбуждения, не в силах отвести взгляд: секунда, и Бог Огня превратился в Бога Света, сияющего Феба, обласканного желтыми лучами полуденного солнца. Желтые фонтаны, бьющие из стен кабины, взрывались мириадами капель, превращались в блестящие пузырьки, как только струи воды упруго ударяли в светящееся тело лучезарного Феба.

Зеленый мужчина был не менее впечатляющ: возможно, это был сам Эдемский Змей, гладкий, гибкий, чувственно-опасный. Искуситель рода человеческого вылил себе на голову содержимое какого-то флакона и покрылся сверкающей пеной, постепенно превращаясь из Змея в самого Посейдона, Бога Морей: его тело стало голубым.

С трудом придя в себя от фантастических метаморфоз, происходящим со своим другом, Гарри широко распахнутыми глазами уставился на Посейдона: за неимением трезубца Бог Морей сжимал в руке весьма длинный и крупный жезл.

Как завороженный, юноша смотрел и смотрел на руку морского владыки, ритмично скользящую по царственно вздымающейся плоти. Чем больше он вглядывался, тем сильней подкашивались его ноги: скрытая и втайне желанная часть тела дорогого друга оказалась значительно крупней, чем ему запомнилась и неоднократно являлась в мучительных сновидениях. То, что Гарри считал грешным и грязным, в исполнении Морского Царя выглядело совершенно иначе: Посейдон ласкал себя с воистину царским достоинством, никуда не торопясь и явно не считая это делом зазорным. На глазах Гарри Посейдон преобразился в фиолетового Человека из Космоса, наслаждающегося своим естеством. «Вот он Я, Человек», — казалось, говорило его тело. «Мне хорошо», — говорило запрокинутое лицо, по которому струились фиолетовые лучи с потолка кабины. «Хорошо», — говорила рука, размеренно и неторопливо ласкающая гордо вздыбленный орган. Непотребство вершилось красиво и явно со знанием дела.

Гарри не заметил, как его собственная рука оказалась в штанах. Сгорая от стыда и мучимый полчищем бесов, он сжал ладонью свой член, уже скользкий, горячий, готовый вот-вот излиться грехом. Не отрывая взгляда от пальцев Космического Человека на не менее космическом фаллосе, Гарри увидел, как фиолетовая рука вдруг изящно повернулась большим пальцем вниз и задвигалась быстрее.

С потолка кабины хлынул красный.

Тело мужчины запылало дьявольским огнем.

Ладонь, крепким кольцом охватывающая член, скользила все быстрей. Захлебываясь собственным дыханием, глотая наполняющую рот слюну и теряя остатки самообладания, Гарри смотрел, как то исчезает, то появляется между сомкнутых пальцев круглая блестящая головка, как напрягаются бедра, выгибается спина, скользит по стеклу рука, ищущая опору.

На секунду застыв в пронзительно-сладкой точке невозврата, Гарри рухнул в бездонную пропасть.

Он падал, и внутри него все продолжало взрываться, стреляя горячими струями невероятного облегчения. Гнусный грех покрыл липким и теплым живот и продолжал хлюпать в сомкнутой ладони.

Вновь оранжевый, мужчина внутри кабины уже стоял без сил, привалившись плечом к стеклянному корпусу. Вены на его руках вздулись, тело, казалось, отяжелело, в каждом движении сквозила усталость. Он все еще ласкал себя, медленно и лениво, и только тогда, когда оранжевая рука потянулась к панели на стене кабины, Гарри стремглав кинулся бежать, путаясь в сползающих штанах. Едва не переломав себе ноги на лестнице, он спасся в ванной второго этажа, ожидая надвигающейся кары Господней.

* * *

— Гарри, открой! С тобой все в порядке? Гарри?

— Я… сейчас, — всхлипнул он.

— Гарри, не откроешь, я выломаю дверь, слышишь?

— Н-не надо… Сейчас.

Трясущими пальцами он повернул защелку.

Северус ворвался в ванную и зачем-то огляделся по сторонам. Без очков Гарри видел его нечетко, но понял, что тот взволнован.

— Ты что, плакал?

Руки — обыкновенные, бледные, обняли его за плечи.

— Что такое, кит? Что случилось? Опять что-то приснилось?

Гарри обхватил его за поясницу, вцепившись крепко, как клещ.

— Н-нет! Я ужасный, ужасный, отвратительный, плохой, я… гадкий! — он спрятался, зарывшись покрасневшим лицом в подмышку друга.

— Это что-то новенькое, — Северус просунул пятерню в мокрые после душа волосы юного грешника. — И что ты такого ужасного и гадкого сделал? Пересолил гренки?