Гарри Поттер и Тайный грех

— Неразумно покушаться на посла из ручного короткоствольного оружия и с небольшого расстояния. Я бы предпочел снайперскую винтовку, — пробурчал он.

— Как понимать это заявление, профессор Снейп? — оживилась корреспондентка. — И если вы не криминалист, на каком основании вы сделали заключение о характере примененного оружия?

— Как понимать? Я хирург, а не следователь, не судмедэксперт и не синоптик, — раздраженно сказал Северус, расталкивая плечами журналистов.

— Профессор Снейп, когда господин Долохов сможет сделать официальное заявление для прессы?

— Когда перестанет быть моим пациентом. Мое время истекло, господа, — с досадой сказал Северус, отталкивая очередной микрофон и подбираясь к Гарри. — Мистер Поттер, идемте.

Он схватил его под локоть, втолкнул в санпропускник своего отделения и с лязгом закрыл дверь. На лице его вдруг расцвела улыбка — явление само по себе редкое.

— Пришел, — сказал он.

* * *

Северус быстро защелкнул замок своего кабинета и молниеносно повернулся к юноше. В ту же секунду тот буквально повис у него на шее.

— Северус! Прости меня! Прости, извини! Я не могу с тобой ссориться!

Гарри прижался щекой к его шее, млея от прикосновения к теплой коже и ощущая, как его покидает мучившая все утро тревога.

— Гарри... бедный мой маленький кит... Ты, ты прости меня!

Северус притиснул его к себе, стащил санитарскую шапочку и сунул нос в растрепавшиеся волосы.

— Нет, это ты прости, я просто кретин!

— Нет, я!

Разговор стал бессвязным. Они вжались друг в друга, дрожа, жадно блуждая руками по телу, рот впился в рот, так, что зубы стукнулись о зубы, поцелуи смешались со стонами, дыхание сбилось.

Гарри понял, что если сей секунд не сделает то, о чем давно мечтает, то просто умрет на месте. Если не прикоснется к Северусу, если не притронется, если не...

Господь благословил умом модельера больничной спецодежды: брюки хирургического костюма, как и штаны санитара, были на резинке.

Достоинства униформы сотрудники Лондон Бридж оценили мгновенно.

Гарри ощутил пальцами горячую упругую шелковистость и всхлипнул от избытка чувств: так не возрадовался бы и смелый охотник, наконец изловивший годами преследуемого зверя. Не сговариваясь, оба разорвали поцелуй, терзаемые желанием видеть, как пронзает плотное кольцо пальцев налитая, горячая, влажная плоть. Гарри прижался лбом к груди Северуса и завороженно смотрел на синхронно вершащийся грех. На секунду он глянул в лицо дорогого друга и поймал такое забавное выражение сосредоточенного блаженства, что едва не задохнулся от нахлынувшей нежности.

Очевидно, разглядывать двойное беззаконие было фатально: обоих буквально взорвало изнутри.

Губы Северуса накрыли его рот, поймав рвущийся стон.

Ноги Гарри ослабели, по телу разлилась истома, он обмяк в уютных объятиях и затих, прислушиваясь к стуку их сердец.

К его ужасу, Северус поднес к губам ладонь, густо залитую следами греха, и облизал с блаженным вздохом.

— Ты псих, — прошептал Гарри.

— Вы сделали из меня маньяка, мистер Поттер, — пробормотал Северус. — На работе, среди бела дня, это таки психоз!

Он смочил водой из графина салфетку и уничтожил оставшиеся улики, ухитрившись поцеловать Гарри в живот. Краем сознания юноша отметил, что маньяк был виртуозно ловок: униформа Лондон Бридж не пострадала.

— Мой чудесный, мой красивый маленький кит, знаешь, что ты само совершенство?

Гарри вспыхнул, взволнованный то ли словами Северуса, то ли мимолетным прикосновением теплых влажных губ к своему животу.

— Глупости, мистер Снейп!

Он вывернулся из его объятий и без сил повалился на диван. Северус сел рядом, взял его руки в свои и принялся заботливо вытирать салфеткой. Гарри пришло в голову нелепое сравнение с матерью, стирающей с детских пальчиков шоколад.

Северус прервал ход его мыслей.

— Гарри, я не знаю, как ты мог решить, будто я что-то проверял вчера, — вдруг с болью в голосе сказал он. — Я и не думал об этом... Я едва прикасаюсь к тебе, как теряю голову и не соображаю потом ничего... — Северус окунул лицо в его ладони. — Прости, я только хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы никто... ничто не отравляло тебе жизнь, понимаешь, маленький мой? Я вчера боялся, вдруг тебя опять что-то мучило, поэтому спросил, — пробормотал он. — А потом... Я посчитал, что тебе лучше побыть одному, разобраться в себе. Просто хотел, чтобы ты успокоился и сам все обдумал. Но все-таки есть вещи, которые касаются нас обоих... одним словом... Я был неправ, кит. Я тебя бросил одного и всю ночь об этом жалел!

— Северус, нет, это я виноват, — Гарри лег щекой ему на грудь и задумчиво поднес к глазам его руки. На эти руки он мог смотреть бесконечно: чувственные, с длинными пальцами, одновременно нежные и мужественные, волшебные руки хирурга. Он коснулся их губами и невесело вздохнул.

— Ты так рассказывал о Санни... Я подумал, что я сам — никто и ничто по сравнению с ним. Я ничего хорошего в жизни не сделал, я бесполезный, неинтересный, я — ноль! Права была тетя. Даже не знаю, зачем ты со мной возишься, — горько сказал он.

Северус изменился в лице.