Гарри Поттер и Тайный грех

Все удручающие мысли, терзавшие его весь день, вновь нахлынули тяжелой гнетущей волной. Северус не спешил с ним поговорить. Остался в клинике, хотя суббота не его день. Забини сказал, что профессор заперся в кабинете, как медведь в берлоге, и не выходит.

Свобода. Проклятое слово.

Гарри невидяще уставился в темноту.

Возможно, теперь он свободен от своих заблуждений. Свободен от бесов, от бесконечного чувства вины и самоосуждения. Быть может.

Но можно ли быть свободным от своих чувств? От любви, которая была лучшим, что он пережил за свои без недели восемнадцать? Наверное, можно, отстраненно думал Гарри. Стать йогом, свободным от желаний, научиться нежиться в нирване и даже остановить свое сердце. Только он этого не хочет. Делать то, что не хочешь — уже несвобода. Если я ХОЧУ любить человека, это моя воля, решил он. А слова про щуку и пескаря… Наверное, если твоя любовь мешает другому, ломает и подчиняет… как Герми и Тонкс… Тогда это в самом деле власть. Та, о которой Северус говорил.

Гарри устало оперся на стол, положил голову на локти и закрыл глаза.

Какая у него может быть власть над Северусом? Малфой полагает, что он, Гарри, глуп и скучен, не достоин такого человека, как Северус Снейп. Тогда почему сам Люциус, красивый, образованный и умный, не нужен и не интересен Северусу? Возможно потому, что они оба, как две щуки, не ужились в одной воде?

Гарри слабо улыбнулся своим мыслям.

У пескаря тоже есть предназначение, вдруг подумал он. Пескарь — корм для щуки. Без пескаря щука умрет от голода. Не всем быть щуками, так устроен мир. Сириус Блэк не желает быть пескарем. Он не умеет подчиняться. Не хочет быть зависимым от чьей-то сильной руки. Даже если это в его интересах. Бродяга не желает ходить на поводке у хозяина.

«А я, наверное, привык подчиняться, — вдруг подумал Гарри. — С детства. Тетя, дядя, даже Дадли… Потом Дамблдор…».

Мысль о тетке заставила его открыть глаза. Он тяжело вздохнул, добрался на ощупь до торшера и включил свет. Положив на колени телефон, Гарри некоторое время сидел в задумчивости. Наконец, собрался с духом, мельком глянул на часы и решительно набрал номер.

— Алло, тетя? — неуверенно произнес он.

— Гарри?

Таким голосом спрашивают «Инопланетяне?», успел подумать юноша.

— Прости, тетя, я…

— Ах ты, гаденыш! — взвилась тетка. — Подлец, свинтус, чудовище!

Гарри расплылся в улыбке. Глупо, неужели он соскучился по теткиной «ласке»?

— Не звонил, не писал, как сквозь землю провалился, негодяй, мерзавец, паршивец поганый! Вернон был в Лондоне, спрашивал о тебе, никто ничего не знает!

— Тетя, я не поступил в Школу Менеджмента, и потом…

— Да знаем мы! — сердито воскликнула тетка. — Твой дядя первым делом в Гринвичскую Школу обратился, а тебя там и духу нет! Позвонить, конечно, руки отсохнут! Змееныш неблагодарный!

Продираясь сквозь теткины ругательства, Гарри сказал, что устроился санитаром и в Литтл-Уингинг возвращаться не намерен. К его удивлению, тетя Петунья подняла крик.

— Ты должен приехать! Обязан! Хотя бы чтобы забрать свои паршивые деньги!

Гарри вытаращил глаза.

— Какие еще деньги? У меня никаких…

— Таким, как ты, вообще деньги показывать нельзя! — кипятилась тетка. — Будь моя воля, я б тебе всыпала денег, ох и всыпала бы! Тебе дай хоть шиллинг, все спустишь на чертовщину! А тут такая сумма, Пресвятая Дева!

— Тетя, ты о чем? — с недоумением спросил Гарри. — Какие деньги?

— Банковский вклад твоей матери, дурачье! Тот, что ты должен получить после совершеннолетия! Ты хоть иногда слышишь, что тебе говорят? Лопух распоследний! Уже дважды из банка напоминание присылали, а от тебя ни слуху ни духу!

Гарри озадаченно почесал в затылке, смутно припоминая разговоры про какой-то депозит. Разговоры эти ему не нравились, потому что сводились к жалобам тетки на его мать, которая даже не упомянула сестру в завещании, и обвинениям в черной неблагодарности.

— Тетя, прости, ты так давно об этом говорила, я и забыл, — торопливо сказал Гарри. — Ты не волнуйся, у меня есть деньги, я работаю и…

— Ну, раз тебе материнские деньги лишние, можешь перевести их на счет Дадлика! — взъярилась тетка.

— Нет-нет, я все понял. Я приеду, как только смогу.

— Как хочешь, — более миролюбиво проворчала тетка. — Мы можем переслать документы в Лондон, пойдешь в Национальный Вестминстерский Банк и оформишь все, что требуется!

От слова «Вестминстерский» Гарри передернуло.

— Нет, я хочу приехать, — сказал он. — Я… соскучился.

— А мы как соскучились, — ядовито сказала тетка. Гарри запоздало подумал, что погорячился с обещанием.

— Как Дадли?

— Поступил, умничка, — обрадовалась теме Петунья. — В Лондонскую Школу Экономики.

Гарри с неудовольствием подумал, что его кузен теперь где-то неподалеку. Он принял расслабленную позу и изготовился слушать двухчасовой разговор о достижениях Дадли.

Тетка, как и следовало ожидать, залилась соловьем. Минут десять Гарри покорно слушал, угукая и поддакивая. Внезапно его слуха коснулся знакомый звук щелчка, издаваемый дверями лифта.