Гарри Поттер и Тайный грех

Скользящее прикосновение круглой горячей головки к анусу было таким приятным, что Гарри блаженно вздохнул.

— Вы ставите под сомнение авторитет инструктора, мистер Поттер? — пробормотал дорогой друг.

Гарри хотел съязвить насчет глубоких познаний Северуса в автомобилях, но в это мгновение почувствовал плотное вхождение «поршня» и покрылся бисерным потом: похоже, он был прав насчет диаметра.

Боли не было, но распирающее ощущение внутри было пугающим и на редкость неприятным.

Северус гладил его живот, целовал колено, но это не помогало отвлечься от тянущего ощущения и страха, что ТАМ он тоже устроен не так, как все нормальные люди. Гарри посмотрел на член дорогого друга и с ужасом обнаружил, что тот не вошел и на треть.

— Расслабься, мой хороший, — прошептал Северус. — Выталкивай меня... Будто хочешь от меня избавиться.

Гарри не сразу понял, что тот от него хочет. К его удивлению, как только он попытался сделать то, что предложил Северус, «поршень» погрузился в «цилиндр» еще глубже.

— Кит, родной, хороший... потерпи... потерпи немножко...

Растрепанные волосы прилипли к мокрому лбу дорогого друга, по вискам струился пот, жилы на шее вздулись от внутреннего напряжения.

— Ты... тоже расслабься, — попросил Гарри, не замечая, как сам судорожно терзает пальцами простыню. — Мне не больно, правда.

Он хотел признаться, что ему неприятно, но огорчать Северуса не хотелось: похоже, тот переживал больше, чем он сам.

— Хороший, любимый, маленький, — друг ласкал рукой его член, который, увы, не проявлял никакой радости по поводу происходящего. — Я знаю... что ты чувствуешь... Потерпи, родной...

«Навряд ли это так, как Северус мечтал», — мелькнула у Гарри нерадостная мысль.

— Мне не больно, — повторил он вслух, не зная, как утешить драгоценного друга. Ему ужасно хотелось поцеловать эти крепко сжатые губы и стереть с лица выражение напряженной концентрации.

В какой-то момент тянущее, распирающее чувство стало почти невыносимым. Гарри закусил губу и застонал. В то же мгновение он ощутил, как с очередным толчком Северус вошел в него до конца и замер, не двигаясь.

— О-о, Кит, сейчас легче будет, — расстроенным голосом сказал он.

Гарри проклял себя за несдержанность: что-что, а боль он умел терпеть.

Теперь руки дорогого друга были всюду, куда он мог добраться, — ласковые, утешающие, успокаивающие. Казалось, Северус вкладывает всю душу в каждое прикосновение. Гарри поймал его пальцы и поцеловал их в ответ.

— Я тебя люблю. Ужасно люблю, — сказал он, только сейчас ощущая, что расслабляется.

Мучительное жгущее чувство отступало. В него, как в мелодию тяжелых басов, вплеталась тонкая нота странного удовольствия.

Северус. Внутри него. Часть его самого.

Гарри чувствовал, будто разгорается изнутри, пьянеет от тихого восторга: Северус внутри него!

— Мой... мой Кит, — Северус целовал его лодыжки, доверчиво разведенные в стороны коленки, с такой нежностью, что Гарри показалось, он головокружительно сладко плывет куда-то. Дорогой друг слегка приподнял его бедра и начал осторожно двигаться внутри плавными короткими толчками.

Тянущая боль растворялась в приятных волнах.

— Северус... мой... — прошептал Гарри, уже не в силах говорить. Каждый толчок казался тягучей волной, увлекающей в океан новых ощущений.

— Горячий... нежный... Фантастика... — Северус то ли пытался объяснить, что он чувствует, то ли бормотал бессвязно, уносимый тем же приливом нарастающего наслаждения.

Гарри казалось, он медленно, неотвратимо, сладчайше сходит с ума, подчиненный древнему, как мир, ритму — ритму жизни, возносящему к апофеозу бытия. Он жадно толкался бедрами навстречу Северусу, не понимая, чего желает сам — чтобы все кончилось, чтобы никогда не кончалось. Его собственный член уже сочился смазкой, и дорогой друг ласкал его рукой, нежно касаясь большим пальцем ободка.

Поршень размеренно и плавно двигался в цилиндре.

Мыслей не было, их смели чувства, как степной ураган уносит легкие кусты перекати-поля.

Он и Северус — одно.

Один человек, одна сущность, единица мироздания, квант любви.

Словно сквозь туман, Гарри заворожено смотрел, как выходит из его тела красивый, налитый желанием член возлюбленного друга, как погружается вновь, блестящий, гладкий, крепкий и нежный поршень двигателя жизни.

Гарри задыхался от нарастающего желания.

Невидимый автомобиль страсти мчался через вселенную, набирая скорость.

В какой-то момент Северус вдруг показался ему самим Богом: тело, покрытое потом, блестело в оранжевом свете ночника, мягкие тени скользили по напряженным мускулам, и для Гарри сейчас не было ничего прекрасней этого запрокинутого лица с закрытыми глазами, с выражением того же сладострастного экстаза, что охватил его самого.

Гарри стонал открытым ртом, уже не пытаясь сдерживаться. Казалось, он сейчас сгорит. Каждая волна, каждый толчок живого поршня внутри его тела медленно и неотвратимо несли его к грани.