Гарри Поттер и Узник Азкабана

Но Люпин смерил его таким взглядом, что Петтигрю умолк. Блэк смотрел на Гермиону, задумчиво нахмурившись, взвешивая свой ответ.

— Не знаю, как я это сделал, — наконец произнёс он. — Думаю, я не сошёл с ума только потому, что понимал — я невиновен. Эта мысль не относилась к разряду счастливых, а значит дементоры не могли её высосать… но она поддерживала меня… помогала сохранить магические силы… и когда становилось… совсем плохо… я превращался в пса. Понимаете, дементоры не видят… — он сглотнул. — Они ощущают человеческие эмоции и тянутся к ним… они знали, что мои чувства были менее… менее человеческими, не такими сложными, когда я был собакой… но они думали, что я постепенно схожу с ума, как все пленники рано или поздно, и не обращали внимания. А я был слаб, очень слаб, и не сумел бы отогнать их от себя без палочки…

Но затем я увидел Питера на этой фотографии… Я понял, что он в Хогвартсе с Гарри… и нападёт, если до него дойдет слух, что тёмные силы возрождаются…

Казалось, Петтигрю сейчас хватит удар. Он не мигая смотрел на Блэка, словно загипнотизированный.

— …нападёт, когда убедится, что у него будут союзники… чтобы вручить им последнего Поттера. Если бы он отдал им Гарри, кто осмелился бы сказать, что он предал Волдеморта? Он был бы принят назад с распростёртыми объятиями…

Поэтому я должен был что-то сделать. Я был единственным, кто знал, что Петтигрю всё ещё жив…

Гарри вспомнил, что мистер Уизли говорил жене: — Стражи сказали Фаджу, что Блэк разговаривал во сне. Одни и те же слова: Он в Хогвартсе… Он в Хогвартсе…

— В моей голове словно зажёгся огонёк, который дементоры не могли уничтожить… это не было счастливой мыслью… это было навязчивой идеей… но это придало мне сил. И вот, однажды ночью, когда они открыли дверь, чтобы поставить еду, я проскочил мимо них в облике пса… им гораздо сложнее чувствовать животных, поэтому они растерялись… я был очень худым… таким худым, что проскользнул через решётки… и поплыл к земле… я отправился на север и очутился в окрестностях Хогвартса, оставаясь собакой… С тех пор я жил в лесу… кроме того дня, когда отправился посмотреть на тренировку по Квиддитчу… ты летаешь так же хорошо, как и твой отец, Гарри…

Он снова посмотрел на Гарри и тот не отвел взгляда.

— Поверь мне, — прохрипел Блэк. — Пожалуйста, поверь. Я не предавал Джеймса и Лили. Я бы скорее умер, чем предал их.

И Гарри поверил. Он не мог проглотить комок в горле и просто кивнул.

— Нет! — Петтигрю упал на колени, словно кивок Гарри был для него смертным приговором. Он пополз к Блэку, молитвенно сложив руки.

— Сириус… это же я… Питер… твой друг… ты не станешь…

Но Блэк дёрнул ногой, и Петтигрю отпрянул.

— На моей одежде достаточно грязи, чтобы ты ещё пачкал её своими руками, — прошептал Блэк.

— Ремус! — запищал Петтигрю, умоляюще поворачиваясь к Люпину. — Ты ведь не веришь… Разве Сириус не сказал бы тебе, если бы поменял план?

— Только если он не думал, что я шпион, Питер, — холодно пояснил Люпин. — Ты ведь поэтому мне не сказал, Сириус? — спросил он, глядя поверх головы Петтигрю.

— Прости меня, Ремус, — ответил Блэк.

— Конечно, Мягколап, дружище, — откликнулся Люпин, закатывая рукава. — И ты прости за то, что я тоже считал тебя шпионом.

— Разумеется, — сказал Блэк, и нечто похожее на усмешку озарило на миг его измождённое лицо. Он тоже начал закатывать рукава. — Убьём его вместе?

— Да, — зловеще подтвердил Люпин.

— Вы не посмеете… нет… — выдохнул Петтигрю. И бросился к Рону. — Рон… разве я не был хорошим другом… хорошим домашним животным? Ты же не позволишь им убить меня, Рон, правда?… Ты же на моей стороне…

Но Рон смотрел на Петтигрю с непередаваемым отвращением.

— А я разрешал тебе спать в моей кровати! — скривился он.

— Добрый мальчик… хороший хозяин… — Петтигрю пополз к Рону, — ты не позволишь им… Я был твоей крысой… я был славным домашним животным…

— Если ты был лучше в образе крысы, чем человека, незачем этим хвастаться, — резко вмешался Блэк. Рон, бледнея от боли, отодвинул от Петтигрю сломанную ногу. Тот повернулся, подался вперед и схватил Гермиону за край мантии.

— Милая, добрая девочка… ты… ты не позволишь им… помоги мне…

Гермиона вырвала полу из его цепких пальцев и в ужасе прижалась к стене.

Петтигрю, всё ещё на коленях, дрожа как лист, медленно повернулся к Гарри.

— Гарри… Гарри… ты так похож на отца… так…

— КАК ТЫ СМЕЕШЬ ОБРАЩАТЬСЯ К ГАРРИ! — взревел Блэк. — КАК ТЫ МОЖЕШЬ ПОВОРАЧИВАТЬСЯ К НЕМУ ЛИЦОМ? КАК ТЫ ОСМЕЛИВАЕШЬСЯ ГОВОРИТЬ ЕМУ О ДЖЕЙМСЕ?

— Гарри, — прошептал Петтигрю, кидаясь к нему раскинув руки, — Гарри, Джеймс не позволил бы, чтоб меня убили… Джеймс бы понял, Гарри… он сжалился бы…

Блэк и Люпин схватили Петтигрю за плечи и швырнули его на пол. Он сидел, полумёртвый от ужаса, и смотрел на них не в силах подняться.

— Ты продал Лили и Джеймса Волдеморту, — сказал Блэк, которого тоже трясло. — Ты это отрицаешь?

Петтигрю разрыдался. На него было страшно смотреть: он икал и всхлипывал, словно большой лысеющий ребёнок.