Гарри Поттер: возвращение ушедших (СИ)

— Все в порядке, миссис Макгонагалл, — задорно ответил Гарри. — Просто профессор Снейп согласился потанцевать.

— И что? Это было так ужасно? Почему у вас такие ошарашенные лица? — высоко вскинув брови, допыталась директриса.

— Нет. Все было с точностью до наоборот, мэм, — ответила ей стоявшая рядом Лина Карифул. — Это был настоящий мастер-класс!

— Серьезно? — удивилась Макгонагалл. — Никогда бы не подумала…

— Вот и я не подумала, — сказала все еще пребывающая под впечатлением Гермиона и посмотрела на директора широко раскрытыми глазами, — а надо было бы…

*

Вскоре к Снейпу и сразу после него к Поттеру явилась светящаяся рысь — патронус Шеклболта — и передала пожелание встретиться с ними обоими в одиннадцать часов в своем кабинете в Министерстве.

Северус немного замешкался. За несколько минут до появления посланника он отправил Кире письмо и размышлял о том, успеет ли вернуться к указанному времени встречи.

Гарри посчитал уместным заглянуть в комнату профессора, чтобы отправиться к министру одновременно. Пользуясь случаем, он не удержался и спросил:

— Где вы научились так потрясающе танцевать, сэр?

Снейп неожиданно помрачнел и посмотрел на него потускневшими глазами.

— Боюсь, тебе не понравится ответ, Гарри…

Поттер вмиг посерьезнел, но вопрос так и остался в его глазах. Он вдруг захотел непременно получить этот ответ:

— И все же?..

И профессор, отвернувшись к окну, с грустной иронией пояснил:

— Было время, когда Волдемортом еще не был одержим лишь жаждой власти и страхом смерти… Когда-то его заботил имидж созданной организации. Он считал, что его последователи — это элита магического сообщества. Все Пожиратели смерти должны были овладеть навыками аристократии, в частности искусством танца…

— Волдеморт планировал устраивать балы? — обескураженно, с болезненной настойчивостью уточнил Гарри.

Северус усмехнулся и, развернувшись к собеседнику лицом, ответил вопросом на вопрос:

— Почему, как ты думаешь, за ним пошли столько людей? Полагаешь, в ряды Пожирателей вступали только бездушные садисты и убежденные циники? Если так, то ты ошибаешься. Многие в окружении Темного Лорда шли на призыв сделать жизнь лучше, справедливее. Он говорил о власти достойных и о благоденствии, которое наступит, как только истинная элита возьмет бразды правления в свои руки. Уже одно причисление к такой элите способно затуманить разум… А упоминание некой искупительной жертвы лишь добавляло драматизма и романтики его словам. На заре своего могущества Реддл действовал аккуратно, начинал с жертв малых, обоснованных, как будто безобидных. Только поговорить… убедить… Жестокость совершалась как бы исподволь, вопреки планам, и тут же находила оправдание. Людям свойственно искать себе оправдание. Мелкие постепенные допущения делают отказ от прежних принципов и ценностей незаметным, и потому легким. Особенно если рядом другие, такие же… И Темный Лорд уже требовал большей решительности и лояльности: перевоспитать… заставить… устранить… Он был не только очень силен и суров, но и красноречив. Даже смерть невинных, не представлявших никакой опасности для «великой миссии», в его речах превращалась в средство духовного исцеления общества. Гораздо позже Темный Лорд деградировал в истеричного грубого психопата. Повторно обретя плоть, он уже носил с собой везде Нагайну, а когда-то ее место занимала скрипка… Прозрение никому не давалось без потрясений.

Снейп замолчал: “Идиот. Какого Мордреда ты вывалил все это на него?” А Гарри, с трудом разлепив губы, хрипло спросил:

— То есть, прежде чем пойти убивать моих родителей, он сыграл на скрипке?!

— Боюсь, что это могло быть именно так… — ответил Снейп глухо, — прости, зря я…

— Не зря! — срывающимся голосом возразил Гарри. — Люди должны знать, с чего такое начинается… Должны понимать, что зло может быть харизматичным. И об эстетике зла кто-то должен… предупреждать.

— А граница между добром и злом условна, подвижна и призрачна. Но это никому не может служить оправданием. За свои поступки каждый должен ответить сам.

 

========== Тревоги и радости ==========

 

За ночь обильный снегопад преобразил лес. Белая перина легла под ногами. Голубовато-серо-белая зыбь — над головой. Эфемерные ветви кустарников белели в туманной дымке. Сосновые кроны замерли под тяжестью снежных мантий, укрывших их пенным кружевом. И только стройные высокие стволы добавляли полосы охры и меди, да сизовато-зелеными пятнами выглядывала хвоя.