Гарри Поттер: возвращение ушедших (СИ)

— Теперь можем продолжить разговор, — удовлетворенно кивнул хозяин апартаментов, когда за детьми закрылась дверь. — Вы ведь понимаете, о чем я собираюсь рассказать, директор?

— Догадываюсь, — Минерва нервным движением поправила прическу. — Но нет никаких документальных подтверждений этим историям…

— Они есть, — возразил Снейп. — Взять хотя бы «Молот ведьм». Широкой общественности доступна только сильно сокращенная его версия, но даже она впечатляет и доказывает, что автор немало знал о волшебниках. А знакомство с полным текстом не оставляет сомнений: в жерновах инквизиции гибли далеко не только магглы…

— А где можно ознакомиться с полной версией? — перебила, не удержавшись, Гермиона.

— В архивах Ватикана.

— Вы там были? — с изумлением спросил Невилл.

— Я проник туда обманом и едва унес ноги. Но полистать книгу и узнать из нее много шокирующего успел.

— Почему едва унесли ноги? — на этот раз его прервал Гарри.

— Потому что там служат не только обычные люди, но и волшебники с основательно промытыми мозгами. Да, некоторые люди, не владеющие магией, тоже способны менять сознание других. Они не могут освоить заклинание Конфундус или Империо, но вполне способны овладеть техниками гипноза, зомбирования, действие которых не менее эффективно и даже более продолжительно. Они способны подчинять своей воле и магов тоже. Работающие на них колдуны настроены по отношению к другим волшебникам отнюдь не доброжелательно. Они заподозрили во мне чужака и мага. Мне пришлось использовать все свои способности по сокрытию собственных мыслей и спутыванию чужих, чтобы уйти оттуда живым. Это, к слову, еще один аргумент в пользу невысокой полезности Статута секретности.

— Так что на самом деле происходило во времена Инквизиции? — жутковато низким, протяжным голосом спросила Луна.

— На самом деле, даже если не выискивать правду в старинных текстах, а просто задуматься, можно заметить нелогичность наших учебников, — иронично ответил Снейп. — Трансгрессировали из костра… Вообще-то, на костер отправляли не сразу, этому предшествовали долгие страшные пытки. Если кто мог трансгрессировать, делали это намного раньше. Но скажите, все ли взрослые волшебники владеют трансгрессией? — профессор порывисто встал, как будто не мог усидеть на месте. Прошелся к окну, рассеянно взглянул в него. Вернулся к своему столу, но остался стоять, касаясь пальцами правой руки гладкой лакированной столешницы. — А если речь о юных колдунах и ведьмах? — задал он следующий риторический вопрос и, предоставив немного времени для размышлений, заговорил дальше, жестко и холодно: — Для инквизиции самостоятельная виновность могла устанавливаться уже с двенадцати лет. А если родители признавались колдунами, то ликвидации подлежали даже младенцы. Кроме того, инквизиторы неплохо знали возможности магов и их ограничения. Например, о важности зрительного контакта, о силе волшебной палочки, о необходимости двигать руками, чтобы колдовать… Часто на волшебников нападали внезапно, оглушали, отравляли, потом забирали палочку, завязывали глаза и руки за спиной. В таком положении колдовать могут только самые опытные и талантливые из нас, не так ли? — Северус, увлеченный повествованием, иногда прохаживался перед аудиторией от стола к шкафу и обратно. Происходящее уже ничем не отличалось от лекции в учебном классе. Но лекции не заурядной, а мастерской, увлекающей. — Уже почти беспомощного мага заводили в допросную спиной вперед. Потом начинались многочасовые истязания. На костер обычно попадали тогда, когда уже не то чтобы трансгрессировать или хотя бы замораживающее заклинание сотворить, но даже держаться на ногах самостоятельно не могли. В ход шел и шантаж. Иногда хватали ребенка-волшебника, а мать-ведьма отдавалась в руки палачей добровольно, поверив обещаниям пощадить малыша… — в голосе лектора отчетливо проявились грусть и негодование.

— За что? — прервавшимся от волнения голосом спросил Невилл.