Гарторикс. Перенос

Вернувшись в тупик, он еще раз взвесил все «за» и «против». Тело ищейки гораздо удобнее. Но рассчитывать на то, что его описание еще не достигло ушей охотников, по меньшей мере легкомысленно. Охотники не должны знать, что у него не одна тушка драка, а целых две. Значит, фиолетовую тушку с алыми гребнями надо спрятать – и получше.

Остаток дня ушел на то, чтобы вырыть под каменным забором длинную яму. Сняв с тушки ищейки портупею и преобразователь, Эштон залез в подвал мастерской и выгреб оттуда почти полбочонка перетертой смолы хондра. Спихнув тело в яму, он засыпал его смоляными хлопьями, забросал землей и положил сверху металлические листы внахлест, так что ямы не было видно, даже если подойти к ней почти вплотную. Потом надел преобразователь, прицепил к портупее кошелек с койнами и выскользнул из тупика, ловя ярко-зелеными гребнями лучи заходящего белого солнца.

До таверны Эштон добрался уже в сумерках. Двери были открыты настежь; изнутри доносились громкие подвыпившие голоса. За грубыми каменными столешницами, разбросанными там и сям без видимого порядка, сидели, стояли и даже лежали представители причудливой периферийной фауны: примы с рогатыми бригенскими головами, неуклюжие клоны сектов, бригены с хитиновыми лапками вместо рук… Драков – во всяком случае, целых – в таверне не было, хотя Эштон насчитал как минимум восемь тушек, украшенных чешуйчатыми «запчастями» – в основном гребнями, хвостовыми пиками или перепончатыми когтистыми лапами.

За прилавком, установленным на небольшом возвышении в дальнем углу, восседал сам дядюшка Бо – жирный бриген в кожаном фартуке на голое тело, с головой и мохнатыми ручищами прима, свисавшими до земли. За его спиной был выход на кухню, откуда то и дело выскакивали проворные секты с подносами – разносили по столам миски с зеленоватой бурдой и кружки с мутной белесой жидкостью, пахнущей плесенью. Сам Бо не ел и не пил; его маленькие темные глазки ощупывали каждого посетителя, следя за тем, кто за что заплатил и не намечается ли пьяная драка.

Охотники сидели в углу у самой стены. Чувствуя на себе настороженные взгляды посетителей и официантов-сектов, Эштон протиснулся между столешницами и подошел к примам.

Все трое разом замолчали. Одноглазый сидел к Эштону спиной, но даже не шевельнулся. Молодой поднял испуганные глаза и сунул руку под стол, нащупывая оружие. Прим, покрытый шрамами, пробормотал что-то сквозь зубы; редкая шерсть у него на плечах встопорщилась.

Эштон вдруг понял, что совершенно не представляет, как начать разговор, и потому сказал первое, что пришло в голову:

– Говорят, у вас экспедиция.

– Кто говорит? – молодой сверлил его взглядом, словно пытаясь прочесть мысли.

– Люди, – как можно беспечнее сказал Эштон и пожал плечами для верности.

Примы переглянулись.

– Где ты нашел здесь людей? – буркнул охотник со шрамами, и все трое неожиданно расхохотались.

Эштон вежливо осклабился. Отсмеявшись, одноглазый ткнул в него когтистым пальцем и спросил молодого:

– Это твой, Шукра?

– Нет, – сказал тот, внимательно глядя на Эштона. – Мой всё еще думает.

Одноглазый наконец повернулся и смерил Эштона цепким взглядом, задержавшись на острых зеленых гребнях и шраме поперек морды.

– А ты, значит, уже всё придумал, – задумчиво произнес он.

Эштон кивнул.

– Ну, садись, – вздохнул одноглазый и махнул рукой, подзывая секта с подносами. – Рассказывай.

Охотники сидели на грубо обтесанных чурбаках. Вокруг стола свободных чурбаков не было, так что Эштон уселся на задние лапы, словно кошка, обернув вокруг себя хвост.

Легенда, которую он придумал, пока шел к таверне, была безыскусной. Он жил на окраине Города, поиздержался, изначальная тушка пришла в негодность, и теперь ему надо заработать хотя бы на мастерскую для нее, а лучше – сразу на клон. Всем известно, что самый быстрый способ заработать – это вписаться в экспедицию за Горизонт. Поэтому он здесь.

– Как тебя зовут? – спросил одноглазый, подождав, пока сект поставит на столешницу четыре мятые кружки и уйдет.

– Тон, – сказал Эштон, вовремя вспомнив совет Сорок первого по поводу настоящих земных имен.

– Шукра, – одноглазый указал на молодого. – Этот изрезанный – Рихну. А я Коул.

Эштон кивнул всем по очереди. Ни одно из этих имен, конечно же, не было настоящим, но различать охотников между собой стало немного проще.

– Выпей с нами, Тон, – сказал Коул, подтолкнув к нему кружку. – Мы угощаем.

Эштон вдруг понял, что не знает, как пить из кружки в теле драка. Высунув раздвоенный язык, он окунул его в белесое содержимое, но это оказалось неудобно. Тогда он взял кружку обеими лапами и, раскрыв пасть пошире, осторожно вылил всё прямо себе в горло.