Гарторикс. Перенос

В этот раз прим сидел на повороте к мясным рядам, расположившись между пирамидами клеток, набитых галдящими птенцами. Вокруг него собралась горстка покупателей-сектов и изможденный бриген с серой перхотью между рогами. Они наперебой торговались за каждый койн, оттирая друг друга от клеток.

Эштон подошел ближе. Низкорослый сект приподнял грудные пластины панциря и полез за кошельком. Прим-торговец подался вперед, сморщив нос и обнажив гнилые пеньки зубов в жадной улыбке. Теперь главное – не пропустить момент, когда он откроет клетку и отвернется, чтобы облизать протянутые ему койны.

Эштон приоткрыл пасть, высунул кончик раздвоенного языка – и вдруг замер, словно споткнувшись.

Гнилозубый торговец-прим не пах ничем, кроме птичьего дерьма и потной свалявшейся шерсти. Сект, бросивший перед ним на землю четыре койна, тоже ничем не пах, – разве что нагретым на солнце хитином. Эштон с силой втянул в себя воздух, наполненный шумом и вонью близкого рынка, но не учуял вокруг ни одного сознания.

Сорок первый не был ищейкой, его тело никогда не умело чувствовать запахи. И на Арене, и в Ангаре Сорок первому приходилось полагаться исключительно на собственную смекалку и наблюдательность.

– Говорят, из Ангара D13 кто-то сбежал, – сказал сект, глядя, как прим достает из клетки пару птенцов и, перевернув вниз головами, надевает кожаную петлю на толстые когтистые лапы.

– Я бы тоже сбежал, – ухмыльнулся прим. – Им же там ничего не светит.

– Не скажи, – второй сект просунул тонкую лапку между прутьями клетки, щупая мясистые ляжки птенцов. – Заработать на Арене токен – это тебе не птичками торговать.

– И что, кому из них удалось его заработать? – Прим фыркнул и, ухватив связанных птенцов покрепче, с размаху ударил головами о край прилавка.

– Одному какому-то удалось, – первый сект забрал у торговца связку бессильно повисших птичьих тушек. – Около двадцати Совмещений назад.

– Столько не живут, – хохотнул прим, стирая с прилавка кровь и мозги из разбитых птичьих голов. – Особенно драки из D13.

– А кто сбежал? – изможденный бриген протиснулся ближе к клеткам. – Есть описание тушки?

– В Городе наверняка уже есть, – буркнул сект, цепляя птенцов к портупее под пластинами своего панциря. – Но они ж там считают, что нам здесь лишние токены ни к чему. Так что до нас это всё дойдет только через пару дней – когда его уже там поймают.

– Хотя если у него есть мозги, то прячется он где-то здесь, а не в Городе, – ввернул второй сект. – Там же харкнуть негде – обязательно попадешь в «памятника» со сканером чипа.

– Если у него есть мозги, он будет держаться отсюда подальше, – возразил бриген. – Чистых драков на Периферии раз-два и обчелся. Есть описание, нет – охота за ними начнется, как только сюда дойдет слух о побеге. Считай, что уже дошел.

Он обернулся и посмотрел прямо на Эштона. В мутноватых янтарных глазах прочесть нельзя было ничего, и Эштон в очередной раз пожалел, что оказался в тушке, которая не видит чужих сознаний. Секты тоже смотрели на него, шевеля фасеточными глазами. У прилавка повисло молчание, прерываемое только клекотом толстых птенцов, безуспешно пытавшихся вырваться на свободу.

Эштон оскалился и попятился, приподняв гребни.

– Эй! – крикнул ему прим, берясь за рукоять длинного тесака, торчавшего из-под прилавка. – Хочешь птенца – гони койны. Или проваливай!

Эштон раскрыл было пасть, чтобы ответить, и тут же захлопнул. Преобразователь остался на фиолетовой тушке ищейки – как и портупея с чехлами и кошельком, делавшая его похожим на свободного горожанина. Голод, что выгнал его из укрытия и привел на рынок, сыграл с ним злую шутку: здесь, в окружении невидимых для него, но явно враждебных сознаний, Эштон был голым и беззащитным, как слепой котенок.

Двое сектов, не успевшие купить птенцов, отодвинулись от прилавка и качнулись к нему, приподняв ядовитые жала. Изможденный бриген, стоя за хитиновыми спинами, сунул руку в чехол, выдернул короткий витой рог и поднес к губам.

Эштон развернулся и бросился в первый попавшийся переулок. Резкий сигнал прозвучал за его спиной и слился с топотом, к которому немедленно присоединилось бряканье тяжелых кольчуг и перезвон лезвий на хвостах у гвардейцев-примов.

Догнать бегущего драка могли разве что секты, но они остались у прилавка с птенцами – в этом Эштон был почти уверен. Ориентироваться приходилось только на слух: без своего дара ищейки он даже не мог понять, сколько тушек за ним гонится. Эштон несся вперед, расталкивая редких прохожих, то и дело сворачивая в сторону и протискиваясь между лепившимися друг к другу домишками, пока звон и бряканье не заглохли где-то вдали и он не выскочил, задыхаясь, на пустынную улочку под стеной, откуда было уже рукой подать до спасительного тупика.

Фиолетовая тушка ищейки лежала на месте, опустив гребни и плотно закрыв глаза.

Эштон вздохнул и с облегчением стряхнул с себя обозленное голодное тело Сорок первого.