Гаттак

— Ой, ты же не знаешь ничего! — спохватилась Корра. — В тот день на площади волнения были, народ разбушевался не на шутку. Баррикады строили, жгли магазины. Они настоящий бунт в поселке устроили. То ли клирики кого-то из низших прессанули, то ли еще как-то накосячили… В общем, не суть. Когда я к тебе бежала, на центральной площади настоящий ад творился. Сотни вооруженных кто чем людей колотили всех высших без разбору. Палками, камнями, дубинками. У некоторых даже ножи были и фазеры. Вскоре клирики понаехали, рота, не меньше. Газ пустили, водометы. В общем, долго толпу разгоняли. Вот один из патрулей мне и помог. Я сказала, что тебя кто-то из низших по голове ударил, они особо разбираться и не стали. Погрузили тебя в бронемашину и до школы нас подбросили. У нас, к слову, до сих пор комендантский час действует в отношении всех низших.

— А ты потом в башню наведывалась?

— Конечно. Как только тебя в больничку забрали, я первым делом туда ломанулась.

— И что там?

— А ничего.

— В смысле?

— В прямом. Ни трупов, ни повстанцев, ни приборов. Даже замки на месте. Словно и не было там никого.

— Это явка их была.

— Я уже догадалась. Но мы ее засветили, вот они и подчистили за собой.

— Клирики тоже там побывали?

— Не сомневаюсь. Массер мне не поверил, даже в исповедальню к себе пригласил.

— А ты?

— К демонам его послала. Сказала, что от тебя ни на шаг не отойду.

— А он?

— Странно, но он больше не возвращался к этому вопросу. Правда, за мной после этого двое на постоянной основе таскаются. В штатском.

— Да, — кивнул Гаттак, — за мной тоже ходили.

— Ты не злишься на меня? — Корра сделала жалостливое лицо. Кем бы она ни была до разведшколы, после выпуска она уже считалась профессионалом и прекрасно понимала, что своими импульсивными действиями поломала мужу игру. И, судя по всему, эта мысль действительно ее огорчала.

— Какой смысл на тебя злиться? — пожал плечами Гаттак. — Что сделано, то сделано.

На самом деле ему было крайне досадно, что весь его план пошел прахом именно из-за действий Корры. Он вспоминал то самое первое чувство, которое испытал после известий о том, что будет работать с ней в паре. Он словно предвидел, что она станет помехой для него. Но долго рефлексировать на эту тему Гаттак не стал. Он прекрасно понимал, что она действовала по инструкции, а, возможно, еще и по велению сердца. Как ни крути, но за время совместной работы они с ней стали по-настоящему близкими людьми. И дело даже не в физической близости, на которой Корра в свое время настояла, хотя и этот фактор со счетов тоже нельзя было списывать. Они делали одно дело, вели одну игру, боролись за одни и те же идеалы. Немудрено, что как только Корра почувствовала грозившую мужу опасность, она сделала все возможное, чтобы выручить его из беды. И она выручила. Это подкупало. Во всяком случае, не позволяло Гаттаку испытывать к ней гнев.

Но откровение, настигшее его сегодня, меняло в их жизни все, и меняло коренным образом. Нет, он еще не принял какого-то конкретного решения, не выбрал сторону и не собирался очертя голову бросаться в ряды повстанцев. Но это откровение ставило его как бы над всей этой борьбой. Оно словно подхватило высшего Гаттака и возвысило над всем остальным. Бор, Родина, повстанцы, долг, демоны, борьба, гражданская война — все это было отныне где-то там, внизу. Там же осталась и Корра. В ее жизни ничего не поменялось, ее ориентиры никак не сбились — это он, Гаттак, изменился, пережив этот новый для себя опыт.

— И что ты будешь дальше делать? — выдернула мужа из раздумий Корра.

— Пока не знаю, — признался он. — Тебе Массер про Маршу говорил что-нибудь?

Корра отрицательно покачала головой.

— Нет. Она пропала в тот же день, даже в школу не заглянула. Меня, кстати, временно приставили к младшеньким. Они милые, хоть и не доверяют мне так, как ей. На уроках пока ежиками колючими сидят.

Гаттак оживился.

— А клирики приходили в школу, комнату ее обыскивали?

— Да, — кивнула головой Корра, — в тот же вечер. Отпечатки снимали, фотографировали, в бумагах рылись. Увезли кучу документов. Только, думаю, ничего они в них не нашли.

— Откуда такая уверенность?

— Так я в них уже рылась.

О как, подумал Гаттак, когда только успела?

— Там у нее учебные планы, короткие записки, напоминалки, схемы для поделок, тексты песен и так далее. В общем, работа и ничего больше. Да и вряд ли она оставила бы у себя в комнате хоть что-то компрометирующее.

— Согласен, — задумчиво произнес Гаттак. — Но я бы хотел посмотреть на ее комнату.

— Что, так в душу запала? — хитро прищурилась Корра, но, поймав на себе укоризненный взгляд мужа, осеклась. — Извини. Конечно. Сегодня же зайдем и посмотрим. К тому же Борова в школе уже три дня как нет.

Принесли завтрак и чай, беседа на минуту прервалась. Равнодушный заспанный бармен взял плату вперед и ушел к себе в подсобку, а Гаттак, принявшись с аппетитом поглощать молочную кашу, продолжил расспрос.

— А куда он подевался?

— Не знаю, — с набитым ртом ответила Корра. — Уехал куда-то, никому ничего не сказав. Подозреваю, его Массер к себе вызвал.

— В смысле?