Гавана

«Милая, – думал Эрл, – ты могла бы найти кого-нибудь получше меня, старика».

Но Эсмеральда так не считала. Она не сводила с него обожающих глаз. В первую ночь она кокетливо прикасалась к нему, словно хотела сказать: «Делай со мной все, что пожелаешь».

Он качал головой, но это только подливало масла в огонь. Он вынул бумажник и показал ей фотографию Джун, сделанную в январе 1945 года, во время выпускного вечера педагогического колледжа юго-восточной части штата Миссури, на котором он присутствовал по обязанности. Эрл, находившийся в краткосрочном отпуске, влюбился в Джун с первого взгляда. На следующий день они поженились, а через неделю после свадьбы он вернулся в свой батальон, готовившийся к высадке на Иводзиме.

– Моя жена, – громко сказал он по-английски, не зная нужного испанского слова, но надеясь, что при виде ее хрупкой красоты, вздернутого носика, пушистых волос, точеных губ и теплых серых глаз Эсмеральда поймет, за что он так любит свою жену, хотя Джун наверняка устала от него и по горло сыта его приключениями.

Но Эсмеральда не поняла. Нет, она поняла, что Эрл женат, но до нее не дошло, почему это предполагает целомудрие. Да, она верила, что Эрл любит свою жену, это прекрасно, а теперь давай ляжем и трахнемся.

– Нет, – сказал Свэггер, понимая, что причиняет ей боль, и жалея об этом. – Нет.

Как ей объяснить, что он хочет остаться верным своей Джун? Это единственное, что у него осталось.

Эсмеральда игриво прикоснулась к его ляжке.

– Нет, – сказал он, – я женат. У меня есть жена.

Это было три дня назад. Теперь оставалось только ждать. Эсмеральда не исчезала на ночь. Она была его часовым. Днем она выходила и возвращалась с едой, купленной на деньги Эрла: рисом, бобами, пинтой молока, сэндвичами с яичницей, банановыми чипсами, зажаренными наподобие картофельных, – и этим он и питался.

Он боялся.

Эрл боялся.

Нет, не то слово. Просто чувствовал себя беззащитным. Он искал какое-нибудь оружие, но лишить человека жизни можно было только фруктовым ножом или старым стулом, если его сломать и сделать из ножки дубинку. Нет, ему был нужен пистолет. Эрл знал, что без пистолета против хорошо вооруженного врага ему не выстоять.

Он подумывал выйти ночью, пристукнуть какого-нибудь копа и забрать состоявший на вооружении здешней полиции девятимиллиметровый «стар», очень похожий на привычные ему пушки сорок пятого калибра. А если повезет, он столкнется с одним из трех своих врагов, вооруженных автоматом «томми».

Это стало его манией. Хороший боковой в голову, не слишком сильный, недостаточный, чтобы парень отключился на час. Хватаешь пушку, чувствуешь ее твердость, тяжесть и надежность. Для мужчины, который охотится, ненавидит, запуган или избит, нет ничего лучше хорошей пушки. Он мечтал только о пистолете. Тогда, что бы они с ним ни сделали, они запомнят эту ночь. Их вдовы будут рыдать, а дети-сироты – просить милостыню. Мужчине, у которого больше ничего нет, остается только мечтать. О боже, как ему была нужна пушка!

Однако Эрл знал, что нападение на полицейского наведет убийц на его след. Они начнут обходить все соседние дома, выламывать двери, бить людей, и однажды кто-то заговорит. Кто-то что-то видел. Кто-то всегда видит.

Нет, выхода не было. Он сидел в крошечной квартирке, а Эсмеральда смотрела на него, как на икону.

«Милая, я не святой», – думал он.

Время остановилось. Точнее, оно ползло по ступенькам, засыпанным битым стеклом. И то и дело останавливалось, чтобы справиться с одышкой. Такому солдату следовало бы дать пинка под зад… Время от времени Эрл смотрел на свои проклятые часы и убеждался, что прошло всего несколько минут.

Было поздно, но по Санха еще сновали машины. Мужчины входили и выходили из театра «Шанхай» или собирались у дверей соседнего кафе «Бамбу» и пьяно хохотали. Все вокруг озарял мерцающий оранжевый свет.

Эрл следил за курившими мужчинами, за расхаживавшими женщинами, за проезжавшими мимо автомобилями, слышал улюлюканье, свистки, крики, разговоры на десятке языков, но так и не заметил ничего особенного.

Отойдя от окна, Эрл обернулся и увидел глаза Эсмеральды, полные любви.

Он неуверенно улыбнулся, не зная, что придумать, и тут с лестницы донесся звук мужских шагов. Люди старались не шуметь, но поднимались быстро.

Уолтер обедал с начальником отдела маркетинга «Юнайтед фрут», его женой, дочерью и сыном. Они сидели в «Тропикане», самом красивом ночном клубе на свете. Еда была просто сказочной, несмотря на то что официанты поторопились убрать посуду и принести последнюю порцию напитков перед началом танцев.